я кошка по прозвищу Ворчунья
хозяйка выносит меня на улицу.
Я срываюсь из рук и мчусь.
через какое то время возвращаюсь домой.
- нагулялась?! Надышалась свежим воздухом?! – радуется хозяйка.
«да уж нагулялась – надышалась, забившись под машину на парковке дрожа от страха, выжидала момент, когда станет совсем пусто чтобы опрометью кинуться домой»
хозяева говорят, что я ворчу даже во сне – распространяюсь, жалуюсь.
голос у меня во сне другой – тоненький протяжный
Непутёвая я.
Сначала была весёлой крепкой, а потом меня отравили плохие люди.
Кинули нам что- то на балкон.
Лизнула из любопытства, и стало плохо. Подыхать собралась.
Хозяева меня очень любят.
Не хотят усыпить, хоть все советуют.
И я не могу их бросить.
Выйдя из тени смерти, я стала трусихой.
Часто болею. Котяток ни разу не принесла.
Хозяева меня к породистым котам водили.
Не поручилось.
А вот моя мама жила полноценной жизнью.
Каждый день холила гулять далеко и надолго.
котят у неё много было.
боковым зрением иногда вижу маму, спящую в её любимом кресле вытянув лапы.
видение как вспышка.
Мамы нет.
Только маленькая белая урна с её пеплом на полке.
Перед смертью мама ослепла.
Попросила меня быть её поводырём на последней прогулке.
Это была её последняя просьба.
Я не могла отказать. Пересилила страх, казалось, навсегда.
Мы долго гуляли. Играли. Было весело.
На следующий день мама не смогла встать на лапы.
Теперь вся квартира моя и хозяева мои.
Всех дел - поесть поспать да приласкаться .
скучаю по маме.
Почему? – мы же всё время ругались?
Но наш последний день был прекрасен.
вот однажды просыпаюсь от того что кто то лизнул меня в морду и назвал мамой!
я вскочила! Зашипела: - сгинь малявка!
Она зашипела в ответ. Убежала . Спряталась. Как проголодалась – вышла.
«Тучка. Серый тигровый окрас. Новый член семьи».
Я ушла на улицу, забыв про страх.
От обиды решила – уйду насовсем.
Хозяйка долго звала, искала.
Пожалела её. Вернулась. Все были так рады.
Малявка ходит следом хвостом - поиграй да поиграй.
Потом – брык – свалилась с балкона. Скатилась с откоса в высокую траву в густых кустах.
Тишина.
Хорошо.
Хозяйка ходит по квартире . Ищет.
Потрясённая малявка лежит в кустах. Не подаёт ни звука.
Но жалко дурёху. Вечереет. Просыпаются барсуки. Съедят.
Спустилась к ней. Позвала. Та выползла. Пошли домой.
К Малявке привыкла. Часто играем или спим, пригревшись рядышком.
Хозяйка рассказывала, что именно такого серого котёнка она нашла в детстве. Такая же смышлёная игривая и ласковая малышка. Назвала Тучкой.
Мать хозяйки кошек в дом не пускала, сколько та ни просила.
Опасно было котёнку одному во дворе. Рабочий район. Мальчишки живодёры.
Ходила хозяйка по квартирам. Хотела пристроить .
Нашла.
Необычная семья.
Отца на войне контузило. Он стал как трёхлетний. Никого не узнавал.
Таких в приют сдавали. А его приняли. И Тучку приняли.
Отец Тучке обрадовался.
Хозяйку навещать котёнка пускали. Только новое имя дали. Но кошечка стала другой. Хозяйку не узнавала. Не играла . Просто сидела на коленях у отца и таращилась бессмысленно.
Я поправилась. Не болею совсем.
Теперь я мать.
У меня есть дочка.
Выхожу охотиться.
Сегодня в первый раз поймала птичку и принесла добычу домой.
****
Раскалилось красно лето
Добела
Тучка серая
На сердце мне легла
От накала не хватало
Бури настоящей
Тучка серая припала
Как котёнок спящий
Лето щебнями в сандалях
Перебор тепла
Тучка лёгкою печалькой
В сердце заплыла
******
Существование
2012
Швеция.
Осень.
Поздний вечер.
Порывистый ветер.
Дождь.
Праздник Хэллоуин.
Район типовых вилл.
Солидный кирпичный дом.
Звонок в дверь, застеклённую старомодным витражом.
Открывает пара бодрых пенсионеров.
На пороге в кровь исхлёстанная голая женщина: -«Счастливого Хэллоуина! Дайте конфетку!» с энтузиазмом восклицает женщина.
Дверь захлопывается молниеносно .
Пенсионеры позвонят в полицию. Там составят протокол.
И всё.
Это была моя идея.
Исхлёстанная женщина – это я.
Кент держал меня на прицеле. Он профи – стрелок.
Была надежда, что успею прорваться в дом.
Тяжёлое ранение и даже смерть лучше, чем просто пропасть без вести.
Но реакция пенсионеров была не под стать возрасту.
увидела их хитрые физиономии - поняла что проиграла
«до чего же они похожи» -: подумалось, между прочим
На что я надеялась?
Люди привыкли к скуке.
служебного рвения и гражданского самосознания никто не проявил.
уже две недели как я числюсь пропавшей.
сын забил тревогу в первый же вечер. На работе хватились на следующий день.
только шеф местной полиции - апатичный подонок Бенгт Шолд - вряд ли подымет свой жирный зад и предпримет поиски.
С досадой примет к сведению тот факт, что я не пью, не курю, наркотиков не употребляю, не имею привычки исчезать без предупреждения.
единственно, что сделает коммуна - это направит сына в какое-нибудь коммунальное учреждение и отнимет квартиру.
Может, повезёт – и его оставят в покое – почти совершеннолетний.
Игра с Кентом пересекла точку невозврата, и теперь я его пленница.
Он ужасный трус.
Если его игра оставила следы – уже не отпускает.
Ведь я могу пойти с этим в полицию.
А если там начнут копать….
Ведь до меня были и другие.
Вот если бы я не кричала, не выражала недовольство, может быть, обошлось бы, но теперь поздно об этом говорить…. - Так мягко и примирительно говорит Кент: - ”ты мне никогда не надоешь»
Зачем я затеяла игру с Кентом?
Одного взгляда на фото на сайте знакомств было достаточно – маньяк.
Сработала программа самоуничтожения, запушенная в бессознательном возрасте.
Эта игра – моя обманная терапия.
1970
Москва
Меня не хотели.
Завели из-за квартиры в столице.
Родители – лимитчики планировали развод по достижению цели.
Планами не делились.
Долгих шесть лет ожидания .
Намаялись друг другом
В здоровой советской семье муж должен уметь чинить, мастерить, т. е. уметь «забить гвоздь» а жена должна уметь готовить, стирать, убирать.
Ничего этого родители не умели.
А если брались, то лучше бы не брались.
Глядя на плачевные попытки мама научилась кое- как «криво – косо» забивать гвозди, а папа тяп- ляп готовить и убирать.
Оба умели болтать без умолку. Слушать не умели.
мамины родственники подарили им на новоселье прекрасный «розовый» чайный сервиз.
При переезде «безрукий» папа сервиз разбил.
В оправдание сказал что это «безрукая» мама плохо запаковала.
Я так любила этот сервиз.
Часто встречала отдельные чашки и блюдца в витринах сервантов в чужих домах и в витринах антикварных магазинов.
По получении квартиры начались взаимные провокации.
Мама завела кавалера.
Папа только обрадовался поводу.
И года не прошло, как они развелись.
Мама плакала от ярости. Просчиталась .
Думала - папа как настоящий мужчина соберёт чемоданчик и уйдёт.
А он педантично всё поделил .
В его понимании настоявший мужчина имеет и обманывает женщин.
Я выпала в осадок как побочный продукт.
Функцию выполнила.
родители задумались, что теперь со мной делать?
Мама доставала папу испод земли закатывала скандалы и требовала деньги на дочку.
Просила не много. Скорее как повод поскандалить. Папа не охотно, но давал.
Мама тут же всё тратила на себя.
С папой я общалась крайне редко.
Содержание общения выпадало из памяти.
Но оставалось мерзкое тяжёлое чувство.
Я поняла, почему, через много лет, когда папа позвонил из- за границы и сделал мне предложение. Я сначала подумала, что он ошибся номером. Я переспросила. Он в добром здравии и ясном сознании повторил своё предложение. Потом растерялся, словно не ожидал отказа.
Я что – то подозревала.
Он никогда не смотрел мне в глаза.
Сквозь густой кисель амнезии я вспомнила, что не раз открывала дверь и себя неприятным не нужным людям.
Вскоре в дверь позвонили.
Я машинально взялась за ручку, чтобы открыть, но спохватилась.
- Открывай скорей! Игорёк пришёл. Папаевого сока принёс!
- Почему я должна тебе открывать? Папаевый сок не люблю.
За дверью стали возмущаться и угрожать.
Потом всё стихло.
Так хорошо стало на душе.
И началось.
Сколько удивлённых паразитов звонило в дверь ,возмущалось, угрожало.
Но, пошумев, они уходили.
Я не могла вспомнить, как где и когда я с ними знакомилось.
Мне необходимо было всё вспомнить пережить. Избавиться от этого разрушительного рефлекса.
Ведь пока я забываю - вся эта мерзость будет повторяться.
Нужна была рисковая игра.
Я хотела научиться противостоянию.
И вот доигралась.
я в ловушке.
Кент с виду – пай–мальчик (сорока лет). Подруги говорили, что из моих он единственный нормальный.
Кент педант.
Тренируется в спортзале. Бегает. Стрижётся у хорошего парикмахера.
Читает глубокую литератору. Слушает сложную музыку.
У него добротный дом на краю леса.
Построил сам. Постоянно что-то достраивает. Что – то заливает бетоном.
Вокруг дома огромный участок.
Кент хозяйственный.
Вредная привычка одна – убивает женщин.
Кент хорошо зарабатывает. Хотя работа не под стать его интеллекту, зато под стать вредной привычке – он дальнобойщик.
На его участке в одной из пристроек живёт нелегал румын – хиляк с запуганным взглядом.
Кент не раз делал мне предложение, с условием, что я всегда должна ходить на высоких каблуках и брить гениталии.
Раньше я отказывалась.
Теперь согласна.
Но поздно.
Мы любили играть в съём на трассе:
Я шла по краю дороги. Он ехал рядом на медленном ходу, заговаривал, предлагал деньги. Потом выходил, пытался затащить меня в машину.
Кента всегда приятно удивлял достойный отпор.
В разгар схватки, когда мы понимали, что силы равны – начинали смеяться.
Это были светлые моменты.
Он был щедр.
Покупал дорогие подарки.
В моей камере все удобства.
Даже сауна и беговая дорожка.
Кент из семьи сектантов.
Он однажды привёл меня в огромный храм напоминающий крематорий.
У него была запись «самой красивой песни на свете» которую пел один из ведущих членов секты. Голос очень сильный холодный и безумный.
Кент рассказывал, что когда во время богослужений взрослые впадали в экстаз - дети поначалу плакали от ужаса.
Потом привыкли.
Дьяконесса – лидер секты зналась с тётками из социальной службы.
Те содействовали экспериментам в «воспитательных целях» .
Детей сектантов запускали в помещение, где находились дети инвалиды, изъятые у родителей социальной службой.
У детей сектантов было физическое и количественное преимущество.
Особенно доставалось инвалидам - иностранцем.
Ни жалости. Ни страха.
« секретная игра» - вызывала зависимость – «мы – сильнее и выше.» - маленькие преступления связывали.
Дети росли.
И преступления тоже.
Садистские оргии утомили Кента шумом.
У него свой сценарий.
Был женат. Пятеро детей.
Не общаются.
У меня снова начались провалы памяти.
В состоянии овоща я быстро надоем.
И тогда он меня убьёт.
Постоянно думою о сыне. Как он один?
Подруги – суки. Знают про Кента.
Но не станут ввязываться.
У местных эмигрантов так не принято.
Тот забитый Румын что живёт у Кента. Наверняка многого тут насмотрелся.
Вылазка на Хэллоуин – единственный раз, когда он выпустил меня наружу.
Осенняя ночь, запах палой листвы, порывы свежего ветра вспоминаются так явственно, что кажется, я могу телепортироваться.
Постоянно прокручиваю эти воспоминания, и это помогает мне дышать.
Представляю, как поздней ночью возвращаюсь домой к сыну.
Кент поливал меня из шланга напорной струёй по холодной то горячей.
Я лежала на цементном полу, свернувшись эмбрионом, и не реагировала.
Всё тело болело. Но я не помнила от чего.
Усталость была сильнее боли.
Вдруг я почувствовала свежий осенний ветер.
Открыла глаза.
Ночь.
Всё как я мечтала.
На мне огромная куртка Кента на голое тело.
Автобусы уже не ходят.
Домой дошла за час.
Ключей нет.
Под ноги бросился тёплый пушистый комок и радостно замяукал.
Моя кошка
Балконная дверь была приоткрыта.
Поднялась на балкон по доске для кошки.
Когда вошла, сын закричал от ужаса.
Прошло время. Сын смирился и привык к тому, что я периодически появляюсь.
Я верю, что живу.