******

Не можешь быть человеком – не берись

******

Рай тринадцати

 

http://www.youtube.com/watch?v=aglejFAqzKE

Нас тринадцать – пятеро мужчин и восемь женщин.
Когда, заканчиваются наши странствия в сердцах друг друга, наступает зима. Наша кожа съеживается, как пожухшая листва. Наши волосы теряют глянец и мертвеют как ветви зимней ивы.  Наши веки воспаляет огонь бессонницы, и наступает время отправляться в странствие.

Космы снежного бурана хлещут по лицам, как седые волосы. Мы бредём, тяжело передвигая узловатые ноги.

Нас принимают за паломников.

 На новом месте мы наскоро сооружаем шалаш и засыпаем вповалку. Проспав несколько дней, мы просыпаемся юными, ясноглазыми, гладкими. Старая кожа и помертвевшие волосы опадают как шелуха. Новые шелковые волосы отрастают  быстро.
Нам не нужен кров, тёплый очаг и котёл с горячим варевом. Дым костра.
может нас выдать.

Пойманную рыбу и дичь мы едим сырую, посыпав специями и солью.

Мы счастливы, потому что мы вместе. Наша общая аура целительна. Пока мы вместе мы бессмертны. Мы всегда в поисках приключений.

Мы встретились однажды, что бы больше не расставаться
Это было давно, в жаркий день на рынке рабов.
Тогда мы были никем.



Мы – восемь женщин рабынь, танцевали, потому, что нам приказали.

Как танцевать в такую несносную жару? Если бы не ветер и пару шагов не сделать.
.
Но морской бриз  вдыхает жизнь, треплет волосы и туники, подыгрывает мелодии флейты.
Мы легко ступаем босыми ступнями по нагретому мрамору. Уже третий день длится этот танец на мраморных плитах рынка рабов.

Мушка и Шаха эльфы,  лёгкие как паутинки  Они могут оторваться от поверхности, но не могут взлететь высоко. Рабская жизнь изуродовала их крылья. Сёстры смуглянки. Одной формы, но разной расцветки. Мушка блондинка синеглазая. У Шахи волосы как смоль,  глаза ярко зелёные.
Лиска – белоруска, Роза  Моцарт и я – Фаина Рябина - лицами ангелочки, фигурами вакханки. У Лизки пшеничная грива, серые с темной каймой глаза, длинные рыжие ресницы. Роза  Моцарт – белокурое дитя  в стиле рококо. У нас с Розой одинаково длинные локоны. Только у меня волосы рыжие, глаза чёрные.
Тоня и Феникс тоже похожи как сёстры. Обе породистые, как скаковые лошадки  - их длинные ноги оканчиваются копытцами. У них  мускулистые спины, тонкие лодыжки и кисти рук
У Феникс крупные черты лица как у африканки, струящиеся русые волосы, лоснящаяся гладкая кожа, жёлто- зелёные глаза. Тоня  похожа на Алёнушку  из сказки – тяжёлые русые косы, глаза цвета бирюзы.
Голубая Луна – двухметровая дылда, исполненная королевской грации. Она настоящая принцесса – индианка - плащ иссиня- чёрных волос, такие же сине- чёрные, раскосые глаза, благородные черты  лица.

Множество глаз любуется нами. Взгляды мужчин ласкают наши тела, словно умащивая бальзамом.
Но для нас главные зрители  - эти пятеро – один музыкант, два солдата – охранника и два пирата, оказавшихся не у дел.
Наш танец прекрасен потому, что мы танцуем для них, глядя им в глаза, видя в них ответное желание
Желанием даёт нам силу, гибкость и лёгкость в движениях. Мы кружимся, и, кажется, вот- вот улетим, но танец сопровождает звон цепей. Мы рабыни.
Хозяин не хочет продавать нас порознь.  Он продаёт свой танец.
Сначала он купил музыку.
Он купил Дорио, игравшего красивую мелодию.
Очарованный этой мелодией, хозяин придумал танец, собирал нас по разным рынкам, терпеливо учил.
.
Дорио флейтист, композитор и поэт. Он иногда напевает, отбивая ритм на тамбурине. Мы импровизируем.  Хозяину это нравится.

Раньше мы все были влюблены только в Дорио. Он стоит любви. Хозяин запретил нам разговаривать. Музыка и танец – диалог с ним. Он похож на Вакха – кудрявый, смуглый, красивый как Бог. Его глаза цвета карамели полны нежности, поэтому он иногда кажется слабым.  Это не так. Когда он танцует с нами, мы чувствуем силу его рук.
Однажды Дорио подрался с чужим рабом за то, что тот не почтительно отозвался о нас.
И мы убедились, что Дорио не только искусный музыкант, но и прекрасный борец.

Два охранника смотрят на нас как на несправедливо отнятую добычу. Они оба опытные воины. В мирное время им достались незначительные роли. Они не могут с этим смириться.
Им обоим не больше тридцати.
Мы слышим иногда, о чём они беседуют друг с другом.
Они тренируются и принимают участие в состязаниях.
Они оба в хорошей форме, но уже вышли из возраста чемпионов.
Игорь Зима получил своё прозвище за ледяные глаза, сияющие из под длинных,  как у девочки, ресниц. В них красивый рисунок, сложенный из кристалликов льда. У Игоря мужественное  загорелое лицо с тяжёлым подбородком, статная фигура, сильные мускулистые ноги.
Андрей Звездочет не похож на солдата, из благородных -  разорившийся патриций, белобрысый нацы. У него не по - мужски мягкая белая кожа. Он ядовит в своей брезгливой циничности к « низшим расам». Поэтому его так тянет на смуглых, темноволосых девочек.
Два пирата – закадычные друзья, мастера импровизаторы. Сначала мы думали, что они любовники и актёры комедианты: Милан Рысь длинный как каланча, худощавый, жилистый, чернявый как чёрт, только глазища зелёные горят, даже в темноте. Он гладкий и скользкий как маслом смазанный – пролезет в любую щель.
Белый Китай – небольшого роста, выглядит как китаец, только блондин с тёмно-зелёными глазами. Говорит, что из Германии, тоже гладкий и пронырливый. У него улыбка Будды. Я назвала его про себя дельфином. Он плавает как дельфин.
Оба Милан и Китай аферисты - неудачники.
Когда мысль о побеге пришла в голову Милана мы все переглянулись 
Как мы научились слышать мысли друг друга?

На разбитой пиратской посудине со сломанной мачтой далеко не уплывёшь.

В то последнее утро на рынке рабов мы танцевали обнажённые на расстеленном на мраморе чёрном шелке. Края ткани то вздымались от ветра, покрывая наши тела, то опадали, словно лепестки цветка.
Голубая Луна держала на своих плечах меня, а у меня на плечах стояла Мушка.
«Живая мачта и чёрный парус» - подумал Милан
Дальше всё произошло очень быстро.
Мы словно стали единым существом
У четырёх из нас было оружие.
За считанные минуты мы все оказались на пиратском  корабле.
Голубая Луна, Я и Мушка стали живой мачтой. Чёрный парус - один край чёрного шёлка под тяжёлой ступнёй Глубой Луны, другой край на вершине пирамиды в раскинутых руках Мушки.
Остальные гребли что есть силы.
Вечером того же дня мы штурмом взяли храм и заставили служителей обвенчать нас всех вместе. У каждой из нас теперь было пятеро мужей и пять колец на руке, а у каждого из наших мужчин было восемь жён и восемь колец.
После ночи оргии и короткого отдыха мы снова отправились в путь.

Мы решили посвятить свою жизнь освобождению рабов.
Мы нападаем на  караваны торговцев рабами, гонящих свой товар на продажу.

Это было как сильный порыв ветра.
Потом под ногами качнулась земля, и раздался странный звук.
Сигнал повторялся снова и снова
Мы пошли в его направлении.

Земля словно вспенилась вокруг этого сияющего храма.
Храм был сделан из неизвестного металла. Он стоял как вонзённый в землю как меч.
Чёрные, мохнатые твари подбирались к храму, но их раз за разом отбрасывала силовая волна. Эти волны слабели, и чудовища подбирались всё ближе.
Они были сильные, но неуклюжие, как медведи. Их без труда поразили наши стрелы.

На полу храма лежали Боги. Они были прекрасны
. Низвергнутые на землю, Боги умирали. Один из них открыл помутившиеся страданием глаза. Он приподнялся и протянул нам ладонь над которой висела маленькая светящаяся сфера.

За тяжкие преступления перед  разумными существами и духами я осуждён высшим советом быть вечным узником невидимой тюрьмы.

Мои хозяева решают в кого мне вселяться, кому быть слугой.

Раб не выбирает. Раб не имеет ничего своего.
В цепи моих перевоплощений приходилось вселяться в существа, подобные сосудам наполненным нечистотами, и находится в них - было тяжкой пыткой.

Но, наконец, судьба улыбнулась мне.
Я был отдан в дар людям, связанным между собой узами наречённого братства, супружества, дружбы и любви.
Эти люди – восемь женщин и пятеро мужчин странствуют вместе по свету, оберегая друг друга, разделяя счастье и горе, находки и потери.
Их тела и души - прекрасные храмы, окуренные благовониями, озарённые светом.

Мне предписано вселяться в каждого из них поочерёдно. С тех пор я благословляю день моего заключения.
Да продлится наше странствие вечно!


Продолжение следует

*****

Детский сад «Гнездо Дракона»

 

 

 Я не умею играть на дудочке, но я пою. Детям нравится моё пение. Часто бывает –домашние дети и животные увязываются за мной, как бездомные.

 

Я долго искала работу по специальности воспитательница. Искала способами обычными и необычными: по объявлениям, или просто стучалась в двери детских садов, держа в руках дипломы и рекомендации, возникала на детской площадке среди играющих детей, и они тут же втягивали меня в свою игру.

Иногда я стояла в толпе играющих детей невидимая. Дети прекрасно чувствовали моё присутствие, но понимали, что если человек стоит в толпе невидимый, значит, он пока не освоился.

 

Наконец в этом мире людей со мной случилось чудо – меня взяли на работу в детский сад.

Автобус ходил туда два раза в день – утром и вечером.

От остановки вглубь соснового леса шла тропинка.

Среди леса, на вершине холма, как на плеши великана стоял жёлтый дом.

По соседству было несколько плешей поменьше. Между ними озеро с берегами, поросшими  густым камышом.

 

Владелица детского сада Кайса выглядела как девочка, которую превратили во взрослую. Она разговаривала детским голосом.

 

Здание детского сада – дом, который долгое время пустовал , по-видимому, был детским садом для маленьких привидений. Об е этом мне потом рассказала молодая воспитательница Дженни, которая попыталась там жить, что бы сэкономить на квартплате. Кайса ей позволила

 Спать в доме оказалось не возможно. По ночам там повсюду слышался детский смех и топот множества маленьких ножек.

 

Повторяя про себя: - « Чудес не бывает» - я шла по тропинке вверх. Вдоль тропинки на деревьях были развешаны китайские фонарики. Другого освещения не было, и Кайса ничего лучшего не придумала. За высоким забором, ограждавшим детей от лесных зверей, была площадка детского сада.

Сначала мне показалось, что это две высокие, худые, лохматые тётки, одетые в зелёно – коричневые мохеровые кофты, но это были две старые яблони

Дети подходили к ним, принимая из жилистых морщинисых рук – ветвей сочные яблоки.

 

Кайса представила меня детям и персоналу. Трое самых неухоженных и неуправляемых детей были её собственные. Потом Кайса провела меня по комнатам дома и ознакомила с условиями работы.

 

Мне вменялось открывать детский сад.

 

Я шла через лес в полной темноте. Входя в детский сад, я словно  возвращалась домой - заваривала кофе, замешивала тесто для булочек, варила кашу, обходила комнаты, собирая игрушки, пылесося полы.

Были некоторые неприятные моменты в этой процедуре. Когда я спускалась в подвал что бы заложить грязное бельё в стиральную машину и забрать чистое из сушилки, оттуда выскакивал мохнатый муж Кайсы. Прошмыгнув мимо, он оставлял за собой шлейф зловония.

В подвале был маленький  кинозал.

Над белым экраном окно. На подоконнике игрушка – ведьма на метле. Как только я входила, игрушка взлетала и начинала кружить как назойливая муха, пока я не сбивала её шваброй и заталкивала в ящик.

Сколько раз просила Кайсу избавиться от этой игрушки, но Кайса отвечала, что это невозможно – « Не обращай внимание. Она безвредная.»

 

Первыми приводили моих любимиц Сагу и Маю, двухлетних крошек, сияющих от любви к миру, саду и ко мне. Не просто мне далась их любовь.

Сагу приводил мрачный, молчаливый вдовец. Она была съеженная, неподвижная,  как  могильный камень. Я долго отогревала её у себя на груди, рассказывала ей сказки, пела, пыталась играть с ней в разные игры. Она была безучастна.

Однажды она вдруг заговорила:- «Где моя мама?»

- На небе.

- Я её там не вижу.

Потом она подолгу лепетала, глядя в небо.

 

Крошка Мая жила в машине с прицепом вместе с мамой полунемкой- полукитаянкой и папой полуитальянцем- полушведом. Молодые специалисты без корней и капитала разъезжали туда – суда в поисках работы.

В этих разъездах по ухабам и по взгорьях жила Мая, как огненный дракон в жерле вулкана.

 

В честь Майи детский сад получил название «Гнездо Дракона»

 

Издалека слышалось приближение Майи к саду. Мама, мило улыбаясь, поспешно удалялась, оставляла Маю биться на земле пойманной рыбкой.

 Мая орала как разъяренный дракон, наливалась алой краской и выпускала ядовитые шипы. Нужно было взять её на руки до выпускания шипов и, сдерживая её конвульсии, ходить с ней туда - сюда. Все боялись шипов. Я боялась снова стать безработной

Рискуя оглохнуть, я прогуливалась с ребёнком, который в основном состоял из огромной орущей пасти. Пасть эта хищно щёлкала, норовя меня тяпнуть.

Ярость выходила из маленького тельца вместе со свинцовой тяжестью.

Успокоившись, Мая становилась лёгкая, как пушинка. Она сладко спала у меня на плече. Её тепло лечило мне сердце. Не хотелось выпускать её из рук. Я была  для неё как остров в море жизни. Отогревшись, она стала чаще и чаще покидать меня в поисках друзей и новых игр. Однажды она подошла ко мне, крепко обняв,  сказала: - «Моя». Ярость больше не вселялась в её тельце.

 

Встречая рассвет на лысине великана, я беру малышек на руки, и мы становимся одним целым. Они прорастают у меня на спине двумя белыми крылышками.

 Я взлетаю в небо, как жаворонок, приветствуя песней новый день.

 

Четырёхлетний Людвиг – серьёзный мальчик. Он похож на принца с картины семнадцатого века. Всякий раз он прощался с мамой словно навсегда, а потом подолгу стоял у ворот, глядя в проём на тропинку, по которой она ушла.

 

- Она ушла! – Глаза Людвига полны слёз.

- Она с тобой. Она думает о тебе. Ты легко можешь представить, что она сейчас делает – я дала ему карандаши и бумагу, и он стал рисовать и рисунки оживали - вот мама спускается по тропинке, вот она едет в машине по дороге, вот она в магазине, покупает продукты, приходит домой, ей навстречу бежит собака и так далее.

В своих рисунках, как в волшебном зеркале Людвиг всегда мог увидеть маму:

- « Это так просто!» - сказал он радостно.

 

- Когда я был стареньким – стареньким дедушкой  - и Хюго в который раз начинает рассказ о своей прошлой жизни, глядя, как я рисую на стене бой доброй феи с драконом.

Дракон  дышит пламенем, а фея превращает языки пламени в алые розы.

Эти боевые действия разворачиваются над пейзажем который виден из окна.

На берегу озера я нарисовала сказочный замок.

- А где замок? – спрашивают родители, кивая на реальный вид

- Построим.

 

У каждого ребёнка своя сказка

Я слушаю эти сказки ежедневно.

 

 

Два  любознательных малыша

Бывший Эйнштейн

И бывший Коперник

Шевелят былинками

Муравейник

 

Один нахмурился

Другой с удивлением

Поднял бровь

Интересно,

Живёт ли

В среде муравьёв

Любовь?

*******

 

 

Родня

 

В начале восьмидесятых работала я  тогда кондитером  в ресторане «Днепр» при гостинице «Киевская» у Киевского вокзала в Москве.

Бабье царство. Грузчики - алкаши, зомби бесполые. Заместитель директора с метрдотелем – любовники.. Директриса Мадам  Черняева, Марьяша, как мы её звали, обращалась с нами как феодальная крепостница

Продукты поставлялись ей из ресторана домой. Покрывать недостачу приходилось  нам,  рискуя собственной шкурой. Мы были её собственностью – прислугой, посыльными и прочее –  убирали у неё дома, стирали, чинили её вещи, готовили. Нас отправляли по ёе делам в середине рабочего дня. Она заставляла нас покупать за дорого свои изношенные вещи.

К тому же она считала себя вершительницей судеб – решала, кому на ком жениться. За неповиновение наказывала или увольняла.

Я люто возненавидела эту суку, когда мне пришлось тащить для её десятикилограммовый ящик с клубникой через весь город в час пик. Самое унизительное было то, что я была в грязной спецовке, не накрашенная и потная. Я – красавица, модница! Переодеться, эта тварь мне не дала. Гардеробщицу куда -то услала. Я после операции – аппендицит. Шов болел.

 «За что?!»

«Это тебе ещё повезло.» -: сказала мастер.

Я отказалась выйти замуж за придурковатого грузчика – её дальнего родственника, отказалась купить драные ситцевые платья пятидесятых годов, да ещё сказала -: «Лучше я так вам деньги оставлю.»

Но всё- таки не конченная она была, Марьяша наша. Была в ней капля человеческого милосердия.

Запила наша уборщица. Три дня пьёт, домой не уходит. Далеко ей домой ехать. Живёт в Подмосковье в дощатой хибаре  в убогом посёлке

Поэтому валяется наша уборщица в подвале на матрасе  и пьёт. Марьяша на это сквозь пальцы.

У уборщицы нашей пятнадцатилетняя дочка, Светка пропала. Больше года её не было.

 Потом вдруг возвращается беременная и с «мужем» - четырнадцатилетним парнем из Эстонии. Парень – Томас его звали, видно из хорошей семьи, ухоженный, аккуратненький, только молчаливый и замкнутый.

 Стали жить ладно и дружно. Ребенок у Светки в августе родился – мальчик, всем на радость. Осень такая красивая выдалась, сухая, тёплая. Они были счастливы той осенью. А как зарядили ноябрьские дожди, развезли по всей округе слякоть, так и пропало их счастье.

Мчался пьяный мент на ментовозе за своим ребенком в детский сад. Светка с ребенком на руках по обочине дороги шла  Машину занесло. Светку с ребёнком сбило насмерть.

« Когда хоронили, он ни слезинки не проронил, только когда закапывать стали, живалки у него заходили.  А потом ушёл»  – :рассказывала уборщица.

 

 

Ребёнок ушел и отсутствовал целый год. Потом возвращается и молчит. Он и раньше молчал, только тогда мы знали, что за этим молчанием, а теперь не знаем.

За год его отсутствия мы постарели на десять лет – с милицией искали, мысленно похоронили и оплакали.

 Вдруг явился. Даже «здрасте» не сказал. Прошёл в свою комнату и лёг спать.

Думали:- «Ладно, оттает, отдохнёт….. потом»

Он что есть, что нет.

 

А из за чего всё?

Мальчик тихий, стеснительный. Трудно найти друзей. А уж девочку и подавно. Вдруг привёл чучело. На какой помойке нашёл?

Я ёе выгнала. А он за ней.

Оставить такую у себя в доме?

Я в него вкладывала, холила, лелеяла! Моего единственного подзаборной отдать?!

 

Он весь в себе. Как будто никого не видит. Может его специалистам показать?

Говорят – это заразно.

Вышла я утром в сад. Выпал первый снег. И показалось мне, что в саду детская коляска заснеженная стоит.

*****

Чистое везение или два мешка с мукой.

 

Восьмидесятый. Москва.

Кондитерский цех ресторана « Арбат» самый большой в стране.
Пол скользкий от грязи, которую пьяная уборщица равномерно размазывает вонючей полугнилой тряпкой.

В раздевалке уборщица из мясного цеха орёт:- « Вот что значит людям помогать! Искала с подругой интернат для сына. Захотела она как я. Сама за интернат своему два с половиной рубля плачу, а ей нашла за рубль!» - уборщица кипит от возмущения.

Что ж там с бедными детьми в рублёвом интернате делают?

Пока переодеваемся ,одна работница внимательно оглядывает меня: - «Ты Бэлка, правда, еврейка? Еврейки носатые, кривоногие, а у тебя ножки стройные и с лица ничего. Еврейка – рабочая ! Анекдот!»

Драка.
Одна бригада заняла тестомесилку без очереди.
Конфликт.
Работницы побросали свои дела и столпились вокруг.
В середине круга две дуэлянтки. Оружие - скалки 
Сначала они ходят вокруг как две пантеры, потом бросаются друг на друга и начинают яростно фехтовать скалками. Болельщики визжат, скандируют.
Потом рукопашный бой. Они катаются по полу. Их и без того грязные спецовки становятся чёрными.

Начальница цеха – приятная женщина, появляется утром, набирает продуктов и уходит. Красномордая заместительница напивается в конторке коньячными добавками и спит. Главный мастер – лохматая кувалда, тоже напивается, но она вынуждена сидеть за столом в цехе и следить за нами. Чтобы не заснуть, она кричит и ругается:- « Вы свиньи, ворьё, проститутки!!!». Радио орёт гимны славной стране. Мы ударно трудимся.

Моя бригада - твари, каких поискать, печёт торты.
.
Двое здоровых баб оттянули запертую дверь шкафа бригады сдобников. Образовалась цель, в которую может пролезть только моя маленькая ручка.
« Давай Бэлка. Тащи сколько можешь.»
Им нужен жир. Им разбавляют шоколад для веса.

- Девки! Совесть есть!
- Слова такого не знаем – ржут они в ответ.
Лариску доводят. Лариске семнадцать. Беременная на третьем месяце Парень бросил. Сирота. Живёт в барачном посёлке в Подмосковье.
Лариска ученица.
Знакомый геморрой. Не каждый выдержит. Сама проходила.
Возьмут ученика – бесплатного раба, им за это ещё доплачивают. Делают всё, что бы он ничему не научился – посылают протвини чистить, посуду мыть и прочее  – неквалифицированной работы всегда хватает. Как подходит время разряд давать – начинается: - « Понимаешь, не твоё это. Поищи себя в другом» - система отработанная. Человек на них отпахал полгода бесплатно. Просто так уходить не хочет. Тогда бригада начинает по- плохому. Доводят, как могут.
Бедная Лариска сейчас в эпицентре издевательств. Ей и так плохо. Тощая, жёлтая, дрожит, ходит за мной хвостом, лепится ко мне как дитя к матери, а я её всего на год старше.
Главный номер в программе издевательств – самостоятельная работа.
« Умная, умелая – вот и готовь самый сложный торт одна!»
Такой торт и кондитер пятого разряда один не приготовит. К тому же пока продукты со склада принесёшь, половины не будет. Воруют друг у друга. Не успеешь отвернуться.
Вот и корячитя бедная Лариска, бригада вокруг ходит и подбадривает: - « Продукты напрасно изведёшь - сама платить будешь. А не заплатишь – посадят. Уходи, пока не поздно. Мы уж как ни будь недостачу покроем».

- Иду с работы, думаю – что так холодно? Пальто на работе забыла. Вышла как зомби, не заметила – рассказывает Лариска

 Бригадирша мне орёт: - «Не смей к ней подходить! Сама вылетишь!»
У Лариски в глазах мольба и отчаяние.

 Не выдержала моя душа: « Гады вы! Сволочи! Я на вас директору пожалуюсь!»

Директора я в глаза не видела. Редко на месте бывает. А второй человек в « Арбате» господин Кудинов на месте.
Рассказала ему о злосчастной Лариске, а он мне: - « Вот сниму сейчас трубку, вызову скорую и уедешь ты с психушку»
Что на это сказать?
« Устрою я тебя в место по- спокойней. В сауну со мной пойдёшь?»
Я как стакан водки хлопнула – согласно кивнула.
« Не сейчас. Занят – мило улыбнулся – потом дам знать.»

В бригаде на меня вызверелись. Котлы мыть отправили. Как раз горячую воду отключили.
Стою, драю котлы. Уборщица влезла, меня плечом отпихнула: - « Отвали, жидовская морда»
- Да, я жидовская морда, а ты в сорок лет уборщица.
- Я тебя убью – тихо говорит она. Стоит, трясется от бешенства – измождённая, обскубанная, на лице красная короста.

Слух прошел, что меня переводят.
Стою себе одна, леплю слоёные язычки. Уборщица уже третий день не работает. Стоит рядом и истошно орёт: - «Жидовская образина, простипутка!»
Я не обращаю внимания
«Как ты не боишься? Ведь зарежет же?»
За меня они, что ли, беспокоятся? Они уборщицу потерять боятся. Кто в одиночку такой цех мыть согласится.
Лариске разряд дали. Теперь она на меня даже не смотрит. Слышу её уверенный смех. Отстрелялась.

На новом месте спрашивают: - « Кто направил? А Кудинов, А тогда ясно –понятно.»
Цех маленький как комната. Всего одна напарница – Шура. Она стерва – истеричка. С ней никто работать не может. А мне то что? В «Арбате» таких полсотни было.
«Бэлка, на профсоюзное собрание поедешь, пирог своему другу Кудинову передашь.»
А я - то думала – пронесло.
Еду на собраннее. Вспоминается детский фильм сказка «Марья –искусница» Грозящий волосатый палец водяного из воды: - «Должок!»
И вот я пред лицом Кудинова. Посмотрел сквозь. Забыл или не узнал. Я у него в кабинете тогда в спецовке и косынке была. Как же я радовалась!
А место классное было. Хоть мы и грызлись с Шурой, и на скалках фехтовали. А как пройдет у неё приступ, добрее бабы нет.
Три года там отработала. А потом закрыли нас на ремонт. Сказали: - « Устраивайтесь, как хотите. Через год возвращайтесь»
Сначала думала – конец света. А потом устроилась художником в кинотеатр « Зарядье» Стала свои акварели туристам продавать. Через год в Строгоновку поступила.
Совсем другая жизнь пошла.
Потом звонили мне со старой работы, обратно звали. Три года звонили. Ни кто с Шурой работать не мог. Меня эти звонки ужасно смешили.

Столько лет прошло. А иногда сниться – вхожу я в цех, становлюсь плечом к плечу с Шурой и привычно берусь за работу, а на душе как будто два мешка с мукой лежат.

******

Рая

 

 

 Начало восьмидесятых. Москва.

 

Премьера Фильма «Экипаж»

Анька, Алекс и Рая встретились у входа в кинотеатр.

«Выглядит бродягой» - :подумала Рая, глядя на Алекса. Он ей сразу понравился.

От него пахло лесом, старыми книгами и здоровым духом безграничной свободы. Свобода была во всех его движениях.

Она не могла определить, кто он такой: - « Он, наверное, очень умный, раз такой свободный.»

Если бы Анька сказала, что его содержат родители, Рая бы тут же потеряла интерес.

 

Рая считала Аньку страшной – сутулая, худая.

Алекс с Анькой оба породистые, высокие, яркие.

 Анька жгучая брюнетка. Алекс конкретный блондин

У обоих крутые родители

Анька - бестолочь.

Алекс – шизофреник.

.

Рая Анькина противоположность – небольшого роста, бледненькая, зато попка,  грудь, талия.

 Рая стыдится своих грубых рук в рубцах ожогов – она работает на заводе, живёт в одной комнате со сварливой, властной мамой в многонаселённой коммуналке. Она запуганная, задавленная маленькая рабыня.

 

Пару лет назад её мама вышла замуж на крутого профессора.

Этот брак продлился несколько месяцев. Профессор оказался крайне эксцентричным типом. У мамы не хватило терпения.

 

Будучи профессорской падчерицей, Рая завязала множество знакомств среди детей крутых родителей. Все эти знакомства разом оборвались, когда мама развелась.

Единственное сохранившаяся связь с миром этажом выше  - это связь с Анькой.

 

.Для Аньки знакомство Раи с Алексом жест благотворительности: -

 «Он влюблён в меня  с детства. У меня роман с его другом. Алекс так страдает!»

«Ничего себе страдалец!» - подумала Рая.

Алекс шутил и смеялся, не сводя с Раи глаз

 

Он спросил у Аньки Раин номер телефона, но Анька его забыла.

 

Рая позвонила с расспросами.

« Между прочим, заинтересовался»- закончила Анька приемлемую версию о том, кто такой Алекс.

 

Рая не помнила точный адрес:-  «Кажется эта дверь» Она нерешительно позвонила. Алекс открыл с радостной улыбкой.

 

Вскоре Рая узнала, что Алекс может спать сколько угодно. По утрам ему не надо рано вставать. По утрам он любит пить чай, любуясь видом на три церкви Замоскворечья из окон своей просторной двухкомнатной квартиры, в которой он жил один. Что бы составить ему в этом компанию, нужно было жить, так как он.

 

Рая не знала такой жизни.

 

Он торопил события, обещая, нарушая обещания, зная, что его механизм чувств может отказать в любой момент, как заевшая пластинка, проиграв часть мелодии, возвращается к началу.

 

Рае нравилась его детская лживость.

 

Алекс исчез неожиданно.

 

Причина вскоре выяснилась.

 

- Я залетела – сказала Анька – не знаю от кого

- Я тоже залетела – сказала Рая – ты знаешь от кого.

 

.

Рая чувствовала себя частью тела Алекса, отсечённой, как аппендикс.

 

Мама не хотела становиться бабушкой.

В тридцать восемь лет, в комнате с дочерью и орущим внуком.

Личная жизнь не ладилась никогда.

 

Над городом висела жара. Мама сшила Рае сарафан из старой белой занавески.

Сарафан был полупрозрачным. Рая чувствовала себя трупом в саване, что вполне соответствовало состоянию кровоточащей души.

Она гуляла по обречённому на вырубку Воронцовскому парку, вживаясь в роль привидения  Ей казалось, что её матка продолжает выплевывать нежнейшие кусочки мяса её абортированного ребёнка:- « С этим придётся жить вечно»

 

 

Она позвонила ему на дачу.

- Неужели вы не понимаете? Он не хочет вас видеть – медленно произнёс его отец, смакуя фразу – Алекс порядочный молодой человек. Он женится на девушке, которая от него забеременела, на Анне.

 

Рая плавала в чёрной полынье ярости

Она обратилась в темноту

«Я хочу справедливости. Пусть её ребёнок умрёт. Если ты есть ответь мне!»

В самой глубине сознания она услышала глухой голос « Я слышу тебя. Твоё желание принято.»

 

Через пять месяцев Алекс неожиданно позвонил. Рая поняла почему, когда они встретились.

Он уже не выглядел свободным. Он словно постарел на много лет. У него был усталый, скучающий взгляд.

Рая напряжённо рассматривала его, пытаясь отыскать хоть тень былого очарования.

- Как Анька?

- Нормально – кисло ответил Алекс

« Я больше не сержусь. Он этого не стоит. Я не хочу, что бы исполнилось моё «желание»!

«Ничего нельзя изменить» - :услышала она в глубине сознания знакомый глухой голос

*****

Девочка из зазеркалья

 

Начало шестидесятых.

Ялта.

Родители разомлевшими моржами лежали на пляже среди таких же разомлевшиå  тел, занимавших необъятное пространство у мутной воды.

У четырёхлетней Зоиньки сильно болел живот.

- Мама,  в туалет!

- Ну где!? – отвечала мама сонным голосом.

Эта пытка продолжалась уже много часов.

- Правильно, пусть сама ищет. Пусть учится жить. – сказал кто то, лежащий рядом

 

Зоинька долго блуждала среди холмов потного жира, пока не нашла наконец загаженное здание с дырками в стене. Из дырок на неё с надеждой смотрели больные старые глаза.

 

Минск.

Родители часто оставляли Зоиньку одну.

Она гуляла где хотела.

Незнакомый дяденька назвал её Снегурочкой

 

То ли она сама нашла этот бункер, то ли её туда кто- то привёл. Вход был похож на туннель.

Была она там один раз или много раз – она не помнила. Ей казалось, что она легко может найти туда дорогу.

 

На своей пятой весне Зоинька  познала грязь невинной белизны тающего снега.

Чёрный налёт лежал на том, что она брала в рот  и называла в шутку мороженым.

Красивый узор мороза стекал по стеклу мутными каплями.

Мутные капли стекали по её телу.

Что это было? Кто- то сделал ей укол. Где это было. В зазеркалье. Там всё наоборот. Там было хорошо. Но когда она вернулась, ей уже не было места.  Стало плохо. Казалось, что она тает, хотелось исчезнуть. Как будто кто- то выпил из неё жизнь и оставил  взамен  черную, муторную тоску.

 

 

Город утопал в нежной майской зелени. Только вокруг странного дома ничего не росло. Дом был покрашен зелёнкой. Он был больной, старый

и всеми презираемый. Потрескавшаяся краска на стенах свисала лохмотьями, как дряхлая кожа.

«Всё - таки государственное учреждение – кожно-венерический диспансер».-:подумала мама.

Зоинька с мамой пробирались туда дворами. Мама много раз оглядывалась и выжидала, чтобы не было прохожих, чтобы никто не видел их входящими туда

Первое что поразило Зоиньку – это тётки в коридоре. Они хрипло и гадко засмеялись, когда Зоинька спросила маму, что изображают фотографии на стенах. Если бы тётки не засмеялись, Зоинька бы их не заметила. Они держались в тени. Такие  тётки не показывались при свете дня.

Зоинька с мамой вошли в кабинет к врачу. Зоиньку попросили раздеться. Врачиха внимательно осматривала пятна на её коже. Мама спорила с врачихой о чем - то непонятном. Потом Зоиньку усаживали в кресло ногами вверх. Это странное кресло, было для Зоиньки слишком большим и маме пришлось её придерживать, что бы не упала. Врачиха смотрела что- то у неё между ног. Зоинька плакала от боли.  Видавшая виды врачихи сама чуть не плакала от жалости. Потом она что- то тихо сказала маме.

 

- Этого не может быть! – закричала в отчаянии мама.

- Её нужно в больницу немедленно! – врачиха сняла трубку – я не имею права вас отпустить.

- Только собрать самое необходимое. Мы через час вернёмся! Пожалуйста!

 

Мама так гордилась собой. Она обманула врачиху. Через час они уже садились в самолёт.

Где то в Прибалтике она обратилась за помощью в пригородную больницу.

Ей удалось разжалобить и очаровать пожилого благородного вида врача

 

Потом у них навсегда сохранилось тёплое чувство к Прибалтике.

 

Зоинька сидела на бордюре дорожки посыпанной гравием. Она попыталась встать. Ноги не держали. Она не помнила, сколько времени они провели в больнице – месяц или пару недель.

 

Они вернулись домой.

 Анализы ничего не показали

« Наверное, произошла ошибка» - сказала мама врачихе.

 

«Она забудет. Она ничего не поняла » - надеялась мама.

 

Первое лето Зоиньки в пионерском лагере было тяжелым.

Девочки рассказывали на ночь ужастики. Зоинька рассказала о бункере, в котором она побывала.

О мужчинах и женщинах сплетавшихся в оргии, как вытравленные из чрева паразиты. С тех пор от неё все шарахались.

 ******

Девочка из зазеркалья. Вторая часть.

 

Минск. Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год.

За окном гастронома снежные сугробы. Внутри свет, музыка, очереди за продуктами. Мама стояла в очередях. Четырёхлетняя Зоинька ждала у окна. Она устала. Ей было скучно.

Красивый, статный мужчина, похожий на киноактёра, склонился к Зоиньке. Ей хотелось потрогать мягкую полу его добротного шерстяного пальто, погрузить лицо в дорогой мех его шапки. Мужчина взял Зоиньку на руки и подошел с ней к бакалейному отделу гастронома.

- Разрешите ребёнку шоколадку без очереди купить?

Тётки в очереди растаяли: - «Конечно! Конечно!»

Зоинька была рада. Сидя на руках у красивого дяди, она была выше всех и ела шоколадку.

У входа в гастроном стояла чёрная « Волга» .Фары горели, из выхлопной трубы валил пар, напарник ждал за рулём. Мужчина с Зоинькой на руках быстрым шагом направился к машине. Зоинькина мама с отчаянным криком выбежала из магазина, и увидела, как незнакомец с дочерью садится в машину. Машина тут же тронулась.

Мама бежала изо всех сил. Она продолжала бежать, когда машина скрылась из виду. Потом, обессилев, она села в снег.

Она слышала, что дети пропадают, что обезображенные тела нескольких из числа пропавших нашли с изъятыми органами.

Она знала, что вышло негласное распоряжение по детским садам детей на прогулки не выводить.

Кто в то время ездил на чёрных «Волгах»? - Представители власти.

Виновных не искали. Дети продолжали исчезать.

 

Маме вспомнилось сморщенное лицо новорожденной Зоиньки, заходящейся в крике, бессонные ночи. Тогда ей всё время вспоминался рассказ Чехова «А Варьке хочется спать»

Вот теперь никто не будет приставать с бесконечными «почему?», не будет плакать по ночам, капризничать днём. Как она будет жить без всего этого, без своей жизняночки, без своей светочи?!

Мама поднялась и пошла куда глаза глядят. Она не могла вернуться домой, в пустоту где на каждом шагу были напоминания о Зоиньке - её одежда, игрушки, рисунки.

Так она блуждала до глубокой ночи.

И вдруг она увидела дочь.

Сначала она подумала, что ей это кажется, но это была Зоинька.

Она стояла посреди пустой улицы, в распахнутой шубке, без шапки.

У неё было удивлённое, оцепеневшее лицо. С минуту мать и дочь смотрели друг на друга, словно не узнавая. Потом мать бросилась к дочери, прижала её к себе. Дочь послушно обняла её. У Зоиньки был невидящий взгляд, и двигалась она, как во сне. Мама боялась задавать себе вопрос «почему её дочери сохранили жизнь?»

«Лучше не трогать. Она забудет. Главное – она живая»

- Мама, я мёртвая – сказала Зоинька.

 

Через два месяца заведующая детского сада вызвала медсестру

- Зою не моют. Она ходит в одной и той же нестиранной одежде. Она ужасно пахнет.

 

 

 

 

 

Двадцать пять лет спустя.

Швеция.

В свои тридцать Зойка была волчицей. Она чувствовала жизнь только в зоне смерти. Иначе она впадала в мрачное оцепенение.

 

- Ты что с ума сошла свой телефон и имя оставлять? – сказал ей первый и единственный бесплатный фотограф – только анонимный номер и кличка, а то не отвяжешься потом.

Фотографы может и бывают нормальными, но Зойка таких не встречала.

Были конечно и шикарные студии и шикарные апартаменты, но были и руины, и кладбища, и пустыри, и свалки или просто бурелом.

Зойка сама их туда тащила. Она всегда была полна творческих идей. Чем безумнее фотограф, тем интересней работать.

 

Сначала было обыкновенное фотографирование.

Потом она задала себе вопрос « Зачем?» и не смогла на него ответить.

Зачем она позволила приковать себя наручниками к железному разделочному столу в мрачном цементном подвале. Она пришла сюда добровольно.

 

Зоя чувствовала, наконец, как жизнь кипит в ней в полной мере. 

- Теперь не убежишь – сказал Олаф

Казалось, стёкла его очков лопнут. Свет его глаз был как свет сварочного пламени.

- Осторожней с пожеланьями. Ты меня от сюда ещё не выгонишь. – с улыбкой ответила Зойка.

«Что такое?» - подумал Олаф – «влюбился, что ли? Она не такая как все. Мне не хочется причинять ей боль. Мне хочется целовать и ласкать её.»

 

Внутри Олафа жил кровавый дракон. Он терзал и рвал его изнутри. Но иногда кровавый дракон оказывался прикованным к железному разделочному столу. И тогда Олаф терзал и рвал дракона. Дракон умирал, истошно крича. И тогда Олаф мог какое то время жить спокойно.

Но через какое то время дракон снова прорастал в нём и его снова приходилось убивать.

 

Олаф смотрел на эту незнакомую женщину в недоумении. Кровавый дракон внутри затих и съежился.

« Расстегнуть наручники? Потом возни с ней»

Щёлкнули замки, и она кинулась к нему на шею:- « Покружи меня! Быстрее! Быстрее!»

Она была такая лёгкая. Он кружил её. Они целовались и смеялись от счастья.

Она говорила с ним на непонятном языке голосом пятилетней девочки.

Дракон исчез. Он словно растворился, как изуродованный труп в серной кислоте.

 

Он рассказывал ей о своей семье, о своих путешествиях пока он вёз её домой.

Он хотел рассказать ей обо всём лучшем, что случилось с ним в жизни. Он торопился. Они долго целовались в машине у её подъезда.

Уходя, она обернулась и помахала рукой.

 

Олаф вернулся домой.

Любовь убила дракона.

Но он снова оживёт.

Он всегда оживает.

Сидя в машине в гараже он  высыпал на ладонь всю упаковку «Риталина» и отхлебнув пива из банки проглотил все таблетки. Потом он включил мотор.

Зысыпая он вдруг увидел сидящего рядом с ним в машине незнакомого мужчину в меховой шапке, похожего на киноактёра шестидесятых. Незнакомец дружески улыбнулся Олафу.

*****

Крик

 

Начало восьмидесятых.

Москва

 

Зина Сафонова была девушкой тихой, неприметной, забитой и затурканной.

Жизнь у неё была собачья.

Вкалывала она как лошадь за гроши на кухне привокзального ресторана.

Жила в коммуналке с соседями – подыхающими стукачами сталинских времён.

По ночам в квартире толпились призраки жертв тоталитарного террора,  и старые стукачи завывали от ужаса. Днём мысли соседей разбегались, как тараканы по стенкам их общей кухни. Соседи писали доносы. Больные и одряхлевшие они почти не выходили на улицу. Поэтому писали они о Зине. В доносах Зина фигурировала как американская  шпионка или глава криминального синдиката.

Доносов соседей никто ни читал, и в Зине никто ничего особенного не видел.

А ей хотелось быть чем - то большим.

И она стала чем - то большим.

Но какой ценой?!

 

Это случилось ноябрьским вечером. Было не так уж поздно, часов  девять. В это время мало кто спал.

На улице Марии Ульяновой, в кустах под окнами девятиэтажного  дома, в котором жила Зина, насиловали девушку.

Девушка ужасно кричала. Ей в ответ кричали многие жители дома, ругая насильников, пытаясь их спугнуть, но ни кто не вышел на помощь. Дважды вызывали милицию. Слабый и трусливый недоумок участковый поездил взад вперёд на своём ментавозе перед кустами, в которых происходило изнасилование. Девушке в этот момент зажали рот.

 

Зина одела пальто, взяла в руку молоток и двинулась к двери, но у неё на пути не на жизнь, а на смерть встала мама.

Пока Зина боролась с мамой, с улицы раздался полный боли последний протяжный стон девушки, похожий на завывание умирающего зверя

Потом её труп нашли в подвале того же дома.

Вскоре этот инцидент забылся жильцами дома.

Только Зина помнила. Последний крик девушки звучал в её ушах.

Иногда он звучал тише, иногда громче.

Жить с этим стало не выносимо.

 

Прошло какое то время, прежде чем Зина поняла, что от неё требуется.

Этот крик, как запах для ищейки выводил её к местам, где происходило насилие.

Иногда сигнал поступал издалека. Ей приходилось ехать не зная куда. Её вела и охраняла в пути неведомая сила. Отчаяние сменилось смирением, а потом ей стала интересна такая жизнь.

 

Арто -  мужчина тридцати пяти лет, приехал в начале мая из родного Баку в любимую Москву в командировку.

Поселился, как обычно, в «России».

Покончив с делами, он отправился развлекаться.

Тёплым вечером он манерно вышагивал по центру  столицы, как голодный хищник в лесу, полном дичи, предвкушая удачную охоту. Гордый собой, он не торопился, он выбирал.

.В хорошо сшитом бежевом костюме он  довольно представительно смотрелся.

 В его загородной резиденции хранились «трофеи». Ему была дорога память «боевых побед».

Без одежды он напоминал паука – круглое, волосатое туловище,  тонкие мохнатые конечности, маленькая головка со злобными глазками.

Его добычей был неизменно один и тот же контингент – приезжие из глубинки дурёхи, которые слышали звон, да не знали где он – мелкие искательницы счастья: пэтэушницы, лимитчицы и прочие в этом роде.

Ищущий взгляд Арто остановился на двух амазонках - фарцовщицах, лет семнадцати, фланирующих в поисках контактов с иностранцами. Эти гордые модницы были ему не по зубам, поэтому они были особенно желанными. Он представил их непосредственно «до, в процессе и после.»

- Прекрасные леди! Хочу пригласить вас в самый лучший ресторан!- сказал он галантно.

Девчонки даже не повернулись в его сторону.

- Много теряете, девушки – напирал Арто, раздражаясь невниманием.

- Отвали – девчонки брезгливо поморщились.

В этой ни чем не обязывающей анонимности он мог, наконец, дать волю своей ярости. Арто  затрясся. Из трещины раздражения стала сочиться  чёрная слюна его паучьего голода. Его глаза налились кровью и бешено вращались. Он подошёл к девушкам вплотную. Он очень отчетливо представил их «после», их отрезанные груди, носы и уши.

- Я бы вас резал медленного, я бы вас резал и резал  Ох и сладко было бы – дрожащий голодный шепот Арто был ужасен.

- А потом бы тебе самому стало бы страшно – ответила одна из девушек спокойным мобилизованным голосом.

С этим Арто не мог не согласиться.

Его кровавый аппетит пропал, а с ним и желание охотится.

Девчонки и пострашнее типов видали.

 

Баку.

Весенний солнечный день благоухал белым цветением. Занятия закончились. Гунай стояла у дверей школы и ждала машину, но водитель застрял на полдороги с проколотой шиной. Он позвонил шефу. Вскоре приехали и заменили колесо. Он опоздал всего на двадцать минут. Но Гунай не привыкла ждать. Девочка, жившая в безопасном хрустальном мирке, созданном её могущественным отцом, не знала страха. Она решила прогуляться домой пешком.

Арто не мало удивился, увидев Гунай, идущую вдоль дороги. Девочка приветливо помахала знакомому отца.

« Вот так, Рафаил. Думаешь ты всесильный?» - Арто мысленно обратился к своему начальнику – « А вот сделаю с твоей дочкой всё, что захочу»

 

 

Назвавшись Таней Смирновой, Зина обратилась одно из Бакинских отделений милиции с банальной историей о Бакинском гостеприимстве по отношению к Московской пэтэушнице. О помпезном приезде в столицу Азербайджана и плачевном заключении в сарае где-то в пригороде, о предположении, что она там была далеко не первая.

.

Молоденький следователь давился от смеха, пока Зина не протянула ему часики, видимо принадлежащие предыдущей жертве. На часиках была гравированная надпись: - «Дорогой доченьке Гунай»

 

Часики Зина нашла в загородной резиденции Арто – покинутом, старом доме на пустыре.

 

Звонок среди ночи. Арто не понимал о чём речь? Какие свидетели? О чём говорит хороший знакомый из милиции? От него ни кто никогда не сбегал.

Все на месте. Мёртвые не бегают.

 

После исчезновения Гунай дом Рафаила погрузился в глубокую скорбь.

 

И вот ему сообщили о находке. Ордер на обыск был выписан тут же.

 

Тело Гунай, как и тела прочих жертв были погреблены в земляном подвале загородной резиденции  Арто, который в панике во всём признался.

Была среди них  девушка по имени Таня Смирнова.

 

А где свидетельница?

 

«Баку далеко. Откуда поступит следующий сигнал?  Может из космоса?»

********

Рыжий 

«Ой! И где себе наши девчонки себе таких мальчиков отрывают!» -  :распустила я слюни на Рыжего.

 Они с Танькой разгружали машину у входа в подъезд. Переехали на новую квартиру рядом со мной.

Какая порочная смазливость у Танькиного. Весь гладкий - сладкий,  аккуратненький, с понтом – стабильный. Написано на нём большими буквами: «Игрун»

Люди выезжают в Швецию на кривых кобылах. А этот – жеребец– катайся – не хочу.

Танька, видно тоже ушлая, увела от жены, и не от какой ни будь задрыпанной, а. у очень даже. Танька и сама игрунья. Глаза у неё шалые, прямо горят.

 

Мой бывший шведский муж тоже не последний был – видный из себя, правильный. Только ему до Рыжего, как до неба. Мой бывший, да ну его – деревянный заяц был. Не я первая баба, которая от него ушла – зануда он.

 

По утрам, когда туман, когда сын спал сладким сном, выходила я в малинник.

Не я одна такая умная. Выходили с утра в малинник бабки эмигрантки. Днём уже всё обобрано.

Рыжий в это время на пробежку выходил.

Так хотелось выйти из кустов, задрать майку, показать ему сиськи.

« Что ж ты, дурочка, стеснялась? Так и сделала бы! Ох и рухнул бы я с тобой в кусты!» - шептал он мне потом в нарастающем ритме скрипящей койки.

- А бабки?

- А что бабки? Переступили бы и дальше пошли. А то пусть смотрят.

 

 

Мамка Рыжего – засцыха несовершеннолетняя, родила второго незаконнорожденный неизвестно от кого. Отрепье большого города. А хорошенький какой ребёночек у этой дворняжки задрыпанной родился. Ещё до рождения решила отказаться.

Полугодовалого Рыжего усыновила пожилая пара – кувалды деревенские, аккуратисты, религиозные, в поколениях на одном месте – дом, как крепость.

Нашли себе игрушку - холили – лелеяли. Куклёнок. Красавчик.  Не похож на них. Там в деревне все друг на друга похожи. Он тоже хотел быть как все,

 в деревне, где все знали, что он чужой. У него не было друзей. Как приёмные родители не зазывали на дни рожденья, на праздники. Дети приходили, конечно, вкусненького поесть. Сядут за стол, поедят, и сразу уходят. А он за ними бежит.- «Ну поиграйте со мной! Поиграйте». А дети от него бегом.

Был он ещё немного чудной, фантазёр. Дети любили послушать его фантазии, особенно о том, кто были его настоящие родители. Потом каждое слово оборачивалось против него. Сколько раз обещал себе Рыжий не рассказывать им ничего. Но скучно было одному.

Ещё говорил он, что хочет стать священником. Псалмы в церкви пел вдохновенно. Сам себе дирижировал. Все покатывались.

Его рьяная религиозность не нравилась приёмным родителям. «Вдруг, правда, священником станет – опозорит всю деревню»

Да ещё на беду, он писал стихи.

Односельчане  отдалялись от него всё больше и больше.

Он стал дьяволом, хитрым, лживым, ласковым.

Когда Рыжему исполнилось четырнадцать его приёмные родители окончательно убедились – дурная кровь у него.

Выходил туманными утрами. Стучался в окна к бабам, давкам. Впускали молча и безотказно. Все хотели исподтишка, а в открытую никто. Поиграть – сам Бог велел, а вступать в отношения с чужаком – это не солидно.

 

Уехал Рыжий в Стокгольм. Своя стихия. Там разгулялся, но с головой. Приёмные родители привили любовь к порядку. Тренировался. Стал весь накачанный. Модником заделался. Много денег на одежду тратил.

Скучал по стабильности.

Зарабатывал хорошо. Хитрый был. Сразу понял – по честному никогда не заработаешь. С полицией связался – продавал конфискованное имущество.

Но любимый бизнес – порно.

 

 

Он маслянистый
Перфекшионист
Он в накрутке дрожит
Как осиновый лист

И взгляд у него
Маслянистый
Цвета хорошего Виски

Люблю я взгляд  этот
Сладкий
Под чёлкой прямой
 И гладкой

Цвета Осеннего дуба

Он хотел бы стать мне
Святым отцом
Но стал директором
Порноклуба

 ******

Мелководье

Клава – блондинистая дылда средних лет, пропихнула свои телеса в узкое розопое платье, и стала похожа на сардельку – горячую и сочную. В таком виде она вышла в люди.

На неё в тот день напала ностальгия по брежневской Москве, где из ресторанов лилась грузинская музыка, а грузинские купцы кидали пачки денег на ветер.

 

Горный орёл Гоги свил себе гнездо в столице Швеции. И сидел он в этом гнезде, как в капкане.

В его ковровом магазине чего только не было. Нахватало одного – покупателей.

И вот в дверях появился силуэт.

«Русская!» - ностальгически подумал Гоги.

«Грузин!» - ностальгически подумала Клава

Клава прошлась по магазину и остановилась у симпатичного коврика, который ей был совсем не нужен. Гоги тут же встал за спиной.

- Могу скинуть цену на сто пятьдесят евро. В ресторан пойдём?

- Двести и пойдём.

 

 

Вечером Гоги стоял у входа в ресторан с ковриком подмышкой и пачкой презервативов в кармане.

Ресторан был не то что бы шикарный – средненький.

После ресторана Клавдия пригласила Гоги к себе на чай.

 

Клавдия сдёрнула с кровати шёлковое китайское покрывало, и как колонна упала на перины. Дисциплинированный Гоги одел презерватив и вопросительно посмотрел на лежащую на спине рубенсовскую даму.

Дама изобразила непонимание на лице и на деле. Конечно, она могла больше чем просто лежать на спине. Она много чего могла. Только зачем?

« И зачем мне этот коврик понадобился ?» - :повторяла она про себя.

*****

Официантка

Эпоха застоя

Город Мухосранск

Клава с детства мечтала стать официанткой.

Соседка у неё была официантка Маруся. Все её ненавидели. Кто все? Нищета серая: мамка Клавина – выдра - лахудра, бабки – обезьяны облезлые, алкиши – уроды непромытые. Так их Маруся называла. А сама Маруся была умница – красавица. Вышла замуж за военного и уехала.  Память осталась.

Вот и стала Клава официанткой.

 

Как то занесла судьба московских Грузинов – купцов в Мухосранск.

Гуляли они в единственном мухосранском ресторане.

В конце банкета подаёт им Клава счет в сумме двадцати пяти рублей за лучшее, что было в меню включительно коньяк.

Гости переглянулись удивлённо: -«Дэвушка,  вы нэ ошиблись?»

Клава покраснела, убежала, вернулась с новым счетом в сумме двадцать три рубля.

Гости ещё больше удивились, и опять переглянулись:- « Такой красивый дэвушка нэ мэсто в Мухосранске»

 

Конечно, не место было Клаве в Мухосранске, поэтому живёт она теперь в Стокгольме.

****

Лев у фонтана

 

 http://www.youtube.com/watch?v=x65k9dQScT8

 

Наступает новый день, жаркий, нежеланный, беспощадный, как солдат вражеской армии. Прохладная ночь тает. Гаснут звёзды моих надежд. Всё моё тело ноет от боли изнутри и снаружи. Нужно собраться с силами. За стеной ревёт лев, с которым мне сегодня придётся сразиться на арене амфитеатра.

Я всю ночь молилась богам моей страны, богам вражеской страны и богам, придуманным мною.

Моя судьба во властных руках хозяина этого мира. Иногда он называет себя Богом. иногда дьяволом, иногда нисходит до титула Губернатора. Мне он лично знаком как Губернатор.

Он может уменьшать и увеличивать себя и подвластный ему мир. Многие не чувствуют этих изменений. Я чувствую, как мельчаю, как меня начинают донимать незначительные недомогания, как я увязаю в деталях и не вижу горизонта. Когда я увеличиваюсь, все эти проблемы исчезают.

Губернатор великий волшебник и учёный, но иногда он играет жизнями, как младенец.

 

Губернатор принял решение уничтожить Белую Империю. Слишком много они о себе возомнили. Император провозгласил себя наместником Бога.

 Мы незаметно поднялись на стены города, чтобы открыть ворота. Но проклятье сверкнуло над городом молнией. Белокаменные стены, окружавшие столицу, осыпались песком под ногами. Армию, державшую осаду отбросило ураганом. Штурм сорвался, и пятеро из нас попало в плен: я, Роза Моцарт, Мушка, Тоня Бирюза и Феникс.

Всё произошло так неожиданно, что я поняла – нам снова раздали роли. Ничего не остаётся, как их принять.

Белокурая Роза покорила красотой императора и сделалась императрицей. Беленькая, похожая на амура, Мушка в своей субтильной подростковой грации тоже зажгла похоть Императора и была оставлена при вознёсшейся к власти подруге, дабы разделять любовные игры.

Тоне и Фениксу досталась обречённые, но почётные роли гладиаторов.

Меня же бросили на утеху солдатам.

Каким бесконечным был вчерашний день в предгрозовой духоте и жарком поту солдатских тел. Он затянулся на месяцы. Это Губернатор развлекается, манипулируя временем.

Я замкнулась в себе, отрешившись от происходящего. Сквозь марево моих страданий я вела мысленный диалог с моими пленёнными подругами.

Тоня и Феникс тренировались перед представлением на арене. Им было сложно сосредоточиться.

Роза и Мушка вкушали яства и тонкие вина и предавались любви с Императором под звуки искусной флейты. Я слышала  томные комментарии Розы о том, что каждый человек получает подходящую ему роль. Мушка с ней соглашалась.

 

За эти комментарии им перекрыли связь. Пусть  пеняют  на себя.

 

Ночью Игорь пробрался в город, что бы помочь нам. Но бежать уже не было смысла. Утром оппозиция готовила переворот.

 

Небо стало совсем белым.

Солдаты вели или, вернее, волокли меня по коридору

Амфитеатр раскрылся как зев гигантского червя. Я в центре, в окровавленном, разорванном платье монашки в ожидании льва.

 

Императору, восседавшему в золочёном кресле пришла в голову забавная идея. Он обратился к прекрасной императрице и одетой мальчиком юной наложнице : « Эта подруга еле на ногах держится. Её вчера солдаты весь день мутузили.»

Император приказал подать доспехи и оружие.

« Подари подруге более достойную смерть» - сказал он Мушке.

 

Я почувствовала, как этот мир стал стремительно увеличиваться. Открылся горизонт. Свежий ветер дунул мне в лицо.

Мушка, одетая в доспехи, с алым плащом за спиной, стоит передо мной на арене. Нежданный поворот судьбы. У меня в руках трезубец. У неё меч. Она неуверенно пытается парировать мои удары.

Хоть я измотанная,  истерзанная, грязная и голодная, я больше не чувствую боли, только злость на  малодушную подругу. Ей придётся умереть. Это всего лишь мгновение на первом уровне – годы на уровне втором.

 

Взмахнув алым плащом как бабочка крыльями поверженная Мушка упала на песок арены.

На востоке поднялась волна пыли. Голубая Луна, одетая в кольчугу, восседая на белом коне, исполненным королевской грации властным движением указала мечём в направлении города, и железный поток конных рыцарей понёсся в атаку.

На западе тоже неслось к городу пыльное облако – это Лиска с гиканьем летела на приземистом буром коньке во главе войска варваров – сама как истинная варварка – рыжая, лохматая, в блохастых, пыльных мехах.

 

В этот момент на арене наступила паузы. Из казарм гладиаторов послышался шум и крики – это началось восстание.

Сообразительная Роза кинулась к уставленному яствами столу, схватила нож и вонзила его в грудь императора.

Волна разрушения накатила на город. Словно множество маленьких ножниц резали бумажную конструкцию. Творец вдохновенно рушил своё творение.

Только на арене было пусто. Я стояла в центре одна. Мушка, очнувшись, незаметно уползла и забилась куда то в щель, как зимняя бабочка.

Сквозь скрежет, звон и крики сражения я слышала рёв льва.

Я открыла клетку. Полудохлый бедняга. Он так же как и я изнывал от жажды.

На площади у ратуши бил фонтан.

Я припала к прохладному ключу. Лев лакал окровавленную воду из фонтана.

Весь город лежал перед ним как груда мяса на блюде..

 

http://www.proza.ru/2011/02/28/1615

 

http://www.proza.ru/2010/11/07/19

******

Рай тринадцати. Новый друг

Раньше нас было тринадцать. Теперь их двенадцать и я одна.

 

Однажды мы  - восемь женщин и пятеро мужчин заставили священнослужителей под страхом смерти обвенчать нас всех вместе во взятом штурмом храме  

Каждый из наших мужчин стал мужем восьми жёнам. Каждая из наших женщин стала женой пятерым мужьям. Мы поклялись друг другу в вечной любви, братстве, равноправии, не думая о невозможности подобных клятв.

 

Теперь мы начинаем понимать, что наши сердца не могут вместить больше одной любви.

 

Андрей Звездочёт казался мне таким желанным. Глядя в его тёмно-синие глаза, я шла к нему как кролик на удава. Но близость с Андреем не дала мне ничего кроме боли в теле и тоски на сердце . Предпочитаю смотреть, как он занимается любовью с другими.

Мне нравился узор его мыслей. Но этого мало.

Андрею нравятся темноволосые. Из нас это Голубая Луна, Шаха и я. Голубая Луна огромна, Шаха худенькая, как подросток. Я – оптимальный вариант. Конечно, не в размере и цвете дело. Просто Звездочёт  любит быть нежеланным. Его навязчивость раздражает меня всё больше и больше. Шаха обожает его и сходит с ума от ревности.

 

Белый Китай знается с дьяволом.  

В любовных играх с Белым Китаем бесы, оседлав наши тела и души носились по долинам и по взгорьям, вытрясая из нас последние силы. Он открывал мне тёмную сторону своей души. Его светлая сторона светила Мушке.

.

 Милан Рысь – гопник и жлоб. Судьба била его нещадно, но не выбила весёлый нрав и беспредельную наглость. Но обожает пышногрудых белокожих девочек. Его скользкая похоть разжигает во мне неутолимую жажду. Его член похож на ужа. Полусумасшедший  беспризорник, он имеет надо мной власть. Меня это бесит. Милан болезненно сентиментален к Лиске. Он почитает Розу Моцарт как божество. Та смеётся ему в глаза. Он отыгрывается на мне.

 

Игорь Зима, самый красивый из наших мужчин, любит Тоню Бирюзу, самую красивую из наших женщин. Она отвечает взаимностью и хранит ему верность, нарушая наш общий договор. Мы ей это прощаем. Тоня с Игорем похожи, как брат и сестра, особенно глазами –кристальной, морозной голубизной . Они состоявшаяся пара.

Никто не знает, что он тайком пробирается ночами ко мне. Игорь прекрасный любовник. Его тело совершенно. Но за всё есть цена. Для чего я нужна ему? Утолив страсть, он рассказывает мне о войне. Ужасные воспоминания не дают ему покоя. Он рассказывает мне о том, как будучи солдатом, входя в захваченные вражеские города, он насиловал и убивал женщин. Эти рассказы потрясают меня циничной жестокостью. Когда Игорь рассказывает, он смеётся, а я плачу от жалости к его изуродованной душе.

 

Из наших мужчин больше всех мне дорог Дорио. Мы читаем друг другу стихи – наши собственные и наших любимых поэтов. Придумав новую мелодию он, в первую очередь, проигрывает её мне. Он любит меня, как сестру. Его муза и страсть - незатейливая Лиска. Она отняла эту роль у меня.

 

Мне надоело походя

Предметом быть

Для прихоти

И похоти !

 

Чёрная река бурлит среди мокрых снегов. Я оделась потеплее, бросила в лодку ворох шкур,  мешок с едой и отчалила. Мой гнев бурлит, как тёмные воды, по которым я плыву вниз. Тело и душа горят. Стараюсь не думать о том, что оставила за спиной.

 Так плыла я несколько дней, пока не успокоилась. Я с интересом смотрела вокруг, иногда провожаемая с берега глазами людей и зверей.

Я ловила рыбу. Сойдя на берег варила похлёбку. Уложив несколько горячих камней в ворох шкур, я сладко спала на дне лодки под звёздами

Сухой запас еды подходил к концу.

Я решила остановиться на пару дней и поохотиться.

 

Я вошла в лес в надежде на удачную охоту и сама стала добычей – провалилась в устеленную ветками глубокую яму. Они появились сразу - здоровые, лохматые, рыжие. Кричат, добыче радуются. Язык непонятный. Набросили сеть, выволокли наверх. Разглядывают, удивляются. Один, самый видный, видимо главный, сказал что то веско. Они опять загалдели, но как- то по-другому. «Изнасилуют и съедят». Нет. Привели в деревню.

 

В натопленной бане женщины меня раздели, стали обмывать, волосы расчёсывать, в косы заплетать. Сами тоже парятся. Некрасивые  - мосластые, рябые, носы картошками, глазки маленькие с белёсыми ресницами. Песни поют. Знаки непонятные на теле рисуют. Надели на меня рубашку тканную, вышитую. «Принесут в жертву своим богам»

Потом привели в большую избу. Там стол накрыт. Тот мужик, что повиднее показался, во главе сидит и улыбается мне радушно. Кажется, я попала на собственную свадьбу.

Бок обок с женихом встала я перед деревянным идолом.

Древний старец произнёс заклинание.

Нас осыпали зерном.

Было у меня пять мужей. Теперь шесть.

Пью медовуху из ковша. Хочется забыть моих любимых, мою семью..

 

Вокруг меня пели и пили незнакомые люди. Потом лохматые кряжистые фигуры стали  неуклюже плясать. С пьяных глаз показалось, что пирую с медведями.

 

Я проснулась от симфонии храпа. Храпели все, даже дети.

Рядом лежал новый муж. Он так напился, что до супружеских объятий дело не дошло.

Я почувствовала себя как дома. Растопила баньку. Попарилась. Потом основательно подкрепилась. Собрала с собой еды и покинула гостеприимных родственников.

 

К реке пробиралась осторожно, что бы снова не угодить в ловушку. Отвязала лодку и погребла дальше.

Этот эпизод не оставил следа в сердце.

Тоска по моим двенадцати не отпускает.  

Это прошлое. Чёрная река - судьба несёт меня среди талых снегов, как щепку.

Полоска воды во льдах сужается. Подули северные ветра.

Надежда греет сердце.

 

Вечерело. Небо стало ярко красным. Издалека слышался зловещий галдеж ворон. Я плыла мимо поля сражения. Словно изваяния, застыли скованные морозом тела, сплетённые в последней схватке. Вот случай разжиться хорошим оружием пока не стемнело.

Побродив недолго среди мёртвых тел, я нашла то, что мне нужно – Ледяного Ангела. Этот северный воин вмёрз в глыбу льда Худощавый, небольшого роста. У него было чистое светлое лицо в обрамлении прямых белых волос. Прекрасная амуниция, лёгкий боевой топорик на поясе, обоюдоострый меч в сжатых руках. Отстегнув топорик, я легко вырубила воина из льда. Шлем, кольчуга как раз мне по размеру. Я всё любовалась его лицом. Нужно было торопиться. Начинало темнеть. Вдруг он открыл глаза и тут же чмокнул губами в попытке поцелуя:- « Ох, какая Валькирия! Что ж так холодно в Вальхалле!?»

 

 

- Она вернулась – Дорио тронул за плечё спящего Андрея. Стряхнув сон, Андрей вскочил на ноги.

Рябина спала у входа в шалаш в обнимку со светловолосым чужаком.

- Рябина! Что с тобой!? Кто с тобой?!

Рябина, проснувшись, скинула с себя обнимавшую руку

- Это мой трофей

- А почему у тебя железный ошейник на шее?

- Это так – дешевое украшение – подарок друга.

http://www.youtube.com/watch?v=mUL03XBxQE4&NR=1

 *******

Посетительница

Плохи твои дела Сашка. На окне решетка. За окном бескрайние поля в снегу. Жрачка скудная. Жизнь безрадостная. Таблетки, укольчики – и время горит ясным пламенем.

Соседа подселили. Всё кашлял, бедолага. Вот и Сашка закашлял. Заразился туберкулёзом. Тает, Сашка, твоё время как льдинка – сквозь уже видно

Рано вроде – чуть за сорок.

 Ну пил. Работал – не работал. Перебивался. Докатывался. Выползал.

Квартира выручала. То комнату сдаст, то угол.

Квартира и погубила.

Подруга детства всплыла. Деловая стала. Пригрела. Женился. Засадила в психушку за нетрудоспособность. Со связями дамочка.

Никто к Сашке не приходит. Только смерть придёт. Какая она? Говорят, страшная.

Вот открывается дверь – входит девка, лицо знакомое. Вспомнил! Как то гулял по городу. Зашёл на Савёловский сигарет купить. Подошла сигаретку стрельнуть. Молодая, лет шестнадцати. С лица ничего, только лохматая, как из леса. Ногти чёрные. Позвала с собой. Побрезговал. Потом жалел. Девка в соку, налитая, кожа гладкая, жопа, сиськи как надо.

 

Теперь она вроде по чище по чину и случаю, только лохмы длиннее – как у пещерной, первобытной.

Одета чуднО – сапоги из козьего меха на голые ноги и песцовая длинная безрукавка тоже на голое тело.

Заглянула с лёгким любопытством, «привет» - бросила, оглядела палату, постояла у окна.

-Ты что ли смерть?

-Смерти нет. Нет такой постоянной должности. Это кого пошлют. У кого желание есть проводить. Тогда не пошёл со мной. Сейчас пойдёшь?

- А чего ещё ждать? Только тут все двери заперты.

- Не смеши. Теперь для тебя все двери открыты.

 

Вышел Сашка с девкой на простор, вздохнул  полной грудью.

Шли они пёхом, ехали поездом, летели самолётом.

Задремал Сашка в пути.

 Разбудила его спутница: - «Приехали!»

Сошёл Сашка на новую землю.

Небо тёмное, тяжёлое, только зарница пылает. Холодно, свежо. Снега. Чёрная вода, а из неё то тут то там фонтаны пламени вырываются.

И показалось ему это место таким родным, таким знакомым.

А девка лохматая улыбается ласково и говори ему :-«Не боись, Сашка, ты здесь лучше прежнего пристроишься»

*****

Дети

У заведующей были большие крылья, но оперенье на них было серым и тусклым. У новенькой нянечки крылья были строго пропорциональны размеру тела – ни больше, ни меньше и сияли ослепительной белизной.

 «Поосторожнее с этим рыжим » - :сказала заведующая новенькой.

-А что с ним?

- Кусается. Одной девочке щёку насквозь прокусил.

- Понятно. Младшая группа. Зубки режутся.

- Этот мальчик злой. Он любит делать больно другим детям.

О детях нельзя так говорить, но это так. О эти дети! Они лгут, ещё не научившись говорить –  стоит отвернуться – ударят товарища или грязью в него бросят, и тут же с невинными глазами на кого ни будь другого пальцем показывают.

 

Новенькая расправила крылья и слетела в сад к играющим детям.

- Здравствуйте дети! Я ваша новая няня.

Дети с любопытством посмотрели на новенькую.

 

«Много она знает, эта заведующая. Подумаешь, щёку прокусил. Дети с нижнего уровня не чувствуют боли, и сострадании у них нет»

 

Когда дети засыпают, они проваливаются в ад, поэтому они отчаянно борются со сном. Когда усталость пересиливает, над ними сгущаются тучи бурлящие бешенными мультяшками.

 

- Мы обязаны принимать этих детей – говорила заведующая – они надежда гибнущей цивилизации.

- Особенно сложно с ребёнком – зомби. Постоянно ходит за другими детьми и пытается  съесть.

 Подойдёт своей качающейся походочкой, возьмёт своими серыми ручонками ребенка за голову, разинет свою жёлтую пасть и пытается вонзиться в голову. Сколько раз одергивала в последний момент.

 

Рай тринадцати. Трофей

http://www.youtube.com/watch?v=SX4gPaTZdWw&feature=related

Блики заката, как лепестки красного пеона увядали, темнели, осыпались во тьму.

 Фаина – Рябина рыскала, как волчица, на остывшем поле сражения в поисках хорошего оружия.

Фигуры павших солдат были скованны морозом и выбелены инеем.

 Не только жажда наживы привела Фаину на поле. Ей любопытно было заглянуть в лицо спящей смерти.

 

Светловолосый воин лежал под коркой льда. Его чистое правильное лицо - застывшая маска мужественного спокойствия перед ужасом войны

Фаина  назвала его Ледяным Ангелом

Вспомнилось детство, игра в клад: выкопать лунку, положить туда красивых лоскутков, цветов, бусин, накрыть стёклышком или слюдой, засыпать песком и разгрести в нём окошко.

 

« Прекрасная амуниция, лёгкий боевой топорик на поясе, обоюдоострый меч в сжатых руках.» Отстегнув топорик, Фаина легко вырубила воина из льда. Шлем, кольчуга были ей как раз по размеру» - Фаина не могла оторвать взгляд от его лица. Нужно было торопиться. Начинало темнеть. Вдруг он открыл глаза и чмокнул губами в попытке поцелуя:- « Ох, какая Валькирия! Что ж так холодно в Вальхалле!?»

 

Фаина уложила Ледяного Ангела на щит и приволокла к привязанной у берега лодке, бережно укрыла шкурами.

Собранного оружия показалось мало. Она снова отправилась на поле. Когда вернулась, груженая оружием,  лодки не было.

 

«Ледяной Ангел! Хорёк  проклятый!»

Мародерскую добычу пришлось оставить.

Фаина  чертыхалась, бредя вдоль берега, проваливаясь и увязая в мокром снегу.

Лодка села на мель. Ледяной Ангел лежал без сил. Израненный в бою, он не мог грести дальше.

Их ожесточённые взгляды встретились.

Взаимное желание убить сменилось другим страстным желанием.

 

Так Ледяной Ангел вошёл демоном в рай тринадцати.

 Его возненавидели все и с первого взгляда. Он был ужасный грязнуля и хам.

 Его терпели, потому что любили Фаину. Единственно кто высказывал недовольство вслух – это конечно Милан Рысь - сам был не лучше.

 

- Ледяной Ангел мой трофей. – говорила Фаина

-Кто чей трофей – это вопрос.

-Он со мной

- Но не с нами.

Ледяной Ангел был сам по себе, и ни в ком не нуждался.

 

- Кстати  - его зовут Горностай. Он говорит, что ты была его служанкой, вытирала сопливые носы его детям, а жена его понукала тобой как хотела.

- Кто её слушал, толстуху сварливую. Интересно было посмотреть, как живут эти северяне. Надоело – ушла. Он следом увязался.

- Прямо так и ушёл от жены, от детей?

- Жена сама отпустила. Он каждую ночь во сне меня звал.

- Любит значит?

- А теперь во сне жену зовёт.

- Отпустишь?

- Кто его держит?

 

Инга  называла мужа Горностаем. Они родились в один день, с детства были наречёнными. Любимая игра была – игра в семью.

Они были похожи, как близнецы, оба тонкие, светловолосые с синевой зимнего моря в глазах.

Первый ребёнок родился, когда им было четырнадцать.

Потом он стал уходить на промысел – где заработает, где награбит.

 

Инга работала не разгибаясь, чтобы дом и хозяйство в порядке держать. Ни минуты отдыха не знала, ела на ходу, спала урывками, чтобы, вернувшись, любимый муж мог  отдохнуть в уюте, чтобы радовали его их дети, здоровые и ухоженные. А о себе Инга забыла. Пропала краса. Загрубела, отяжелела она. Нежеланная стала. А он всё такой же красивый, лёгкий, гибкий. Словно она ему вторую молодость подарила – свою.

 

- И вот пришёл, наконец, долгожданный, с подарками, ласковый, слишком ласковый.

 Рабыню привёл – Красную Змейку. Как вошла она в дом, так словно под ногами красные чертята забегали. Тяжело на сердце стало.

Горностай говорит, что рабыню Фаиной зовут, но я её Красной Змейкой прозвала.

И перепало мне любви от мужа в этот раз, только не моя это любовь.

Не гоже госпоже объедки за рабыней доедать.

*****

Храбрый котёнок по прозвищу Паганини

Чёрно – белая шубка двухнедельного котёнка была похожа на кургузый фрак музыканта. Он был нескладный, с тонким, как у мышки хвостиком, но для мамы – кошки он был самым красивым. Она заботливо облизывала его, а он погружал мордочку в её пушистый мех и сосал тёплое молоко. Потом они сладко засыпали, свернувшись в меховой клубок.

Но вот пришёл человек. Оторвал котенка от мамы. Посадил его в картонную коробку. Поставил коробку в багажник машины. Машина тронулась. Котёнок дрожал и звал маму. Машина затормозила на обочине дороги в лесной зоне.

Шаги человека стихли. Завелся мотор. Машина уехала. Котёнок сжался в углу коробки

Среди благоуханного богатства запахов майского леса  не было запаха мамы, поэтому мир для котёнка стал пустым и холодным.

Темнело. Котёнок слышал, как смерть перекликается голосами зверей и птиц. Он не смел пошевелиться.

Так, в бессонном ужасе прошло два дня и две ночи. Котёнок постепенно холодел, сжимался и  превращался в маленький камень.

На третий день он услышал детские голоса.

Котёнок из последних сил стал отчаянно звать на помощь.

Маленькие беглянки из эмигрантского гетто были неказистыми и слабоумными, но они знали простые истины суровой жизни.

- Бедненький!!! Куда его? Наши не разрешат.

- А помнишь, тот польский мальчишка говорил, что у его кошки котята!

- Его мама нас не любит. У нас ноги грязные, а у неё ковры

.

Агнесс только пришла с работы. Только присела с чашкой кофе. Звонок в дверь. Глянула в глазок. Опять эти девчонки. С коробкой. Опять что- то продают.

Всё же знакомые сына. А их не много.

Открыла.

- Возьмите ! А то умрёт!

 

Квартира Агнесс находилось под покровительством богини кошки Бастет. Пришлось принять котёнка, чтобы не разгневать богиню

Раньше в этой квартире водилась много всякой нечисти, видимо, оставленной предыдущими жильцами. Агнесс и её сын Юрась сразу  почувствовали неладное. Им снились кошмары. Они стали часто болеть и ругаться. Их первый кот, огненно рыжий Манднлла, беззаветно любивший своих хозяев, героически погиб в схватке с тёмными силами. Приобретённая через год породистая красавица, кошка Пудра была натурой замкнутой, пугливой и осторожной. Она соблюдала нейтралитет.

Ей предоставлялась полная свобода и хороший уход.

Когда приходило время, Пудра выходила на балкон, и издавала призывный кличь.

Из дальних и ближних мест собирались коты на состязание в силе и ловкости. Победитель удостаивался любви Пудры.

 

Что бы уберечь своё потомство Пудра обращалась за помощью к хозяевам за сутки до родов. Те сидели с ней и как могли успокаивали.

Потом лёжа у корзинки с новорожденными котятами, положив ладони на тёплые пушистые тельца, Агнесс и Юрась впадали в  глубокий сон и переносились в благодатный мир богини Бастет. Этот сон приносил им обновление и заряжал светлой энергией.

С каждым новым потомством Пудры, тёмная сила слабела и отступала.

Котята Пудры всегда были красивыми и крепкими.

Каждого котенка Агнесс отдавала в надёжные руки.

Пудра это чувствовала и  любила хозяев всё больше и больше.

 

Маленькие оборванки ушли, оставив в руке Агнесс меховой комок.

Котёнок был тяжелым и холодным, вобрав в себя ужас последних суток.

Агнесс поставила котёнка перед Пудрой. Заискивающе глядя ей в глаза, котёнок издал мелодичное мурлыканье. Пудра зашипела на него. Котёнок наделал от страха маленькую лужицу.

« Назовем его Паганини.» - сказала Агнесс

Пудра с возмущённым недоумением посмотрела на хозяйку.

Котёнок потупил взгляд, увидев своё жалкое отражение в глазах породистой красавицы кошки

 «Кургузая шубка, плебейская мордочка, хвостик как у мышки. И ты хочешь, что бы я его приняла?!» -: Пудра фыркнула и гордо удалилась.

Зато котята очень заинтересовались незнакомцем, приняв его за живую игрушку. Они стали весело тузить Паганини.

Их было четверо – Сальса, Джексон, Шанель и Босс. Двухмесячные сорванцы были в два раза больше Паганини. Рисунок на их пушистых трёхцветных шкурках был изысканным и замысловатым. Они чувствовали себя вполне готовыми к взрослой жизни – давно научились ходить в лоток с песком и есть корм для взрослых кошек.

 

- Покатай меня! – Джексон сел верхом на Паганини. Тот прижался к полу.

- И меня! – весело крикнула Шанель

- И меня! – крикнул Босс

- Все прочь! Он моя игрушка – деловито сказала Сальса, самая крупная и сильная из всех котят. Она перевернула Паганини на спину, и сев верхом, обильно помочилась на него. Потрясённый Паганини встал на дрожащие лапки,  обтекаемый мочой, и горько заплакал.

- Вы что это вытворяете!? - прикрикнула на котят хозяйка – придется тебя, друг, помыть.

 

Хоть и вода была щадяще -тёплая и шампунь самый мягкий, несчастный Паганини вопил так истошно, что сердце Пудры дрогнуло. Она обеспокоенно металась по ванной, а потом принялась облизывать и кормить вымытого страдальца.

Два часа сосал он молоко, пока не высосал всё до последней капли. Кошка поднялась, а он волочился за ней, присосавшись, как пиявка. Агнесс наполнила блюдце взбитыми сливками. Паганини влез в сливки как пчёлка в белую розу.

Немного успокоившись, он заснул на покрытой полотенцем грелке.

- Ой, какой пуфик мягонький! – Джексон плюхнулся на спящего Паганини, тот вздрогнув, проснулся. Котята снова принялись играть с ним, как с живой игрушкой.

Шкаф стоял в углу спальни. Он был тяжёлый, на низких подпорках.

 Паганини юркнул под шкаф. Котята бросились следом, но они были слишком большие, что бы пролезть в узкую щёлку.

Отдышавшись в безопасности, Паганини почувствовал невыносимую тяжесть жизни. Он заснул с мрачными мыслями.

Ему показалось, что он снова в лесу. Он проснулся с острым чувством голода и холода. Осторожно вылез из-под шкафа. Кошка была на прогулке. Котята спали в корзинке. Они вздрагивали и ворчали во сне. От них аппетитно пахло молоком. Паганини залез в корзинку и стал отчаянно искать в их пушистых шкурках сосок с молоком. Ему казалось, что  вот- вот отыщет. Голод ожесточённо грыз тельце Паганини. Он подумал, что если не найдёт соска, то можно просто прогрызть дырочку в шкурке и высосать жизненный сок из котят. Кошка появилась вовремя.

« Ты что надумал?!» - зашипела она

Паганини сжался, снова стал маленьким камнем.

- Там под шкафом живёт чёрный котёнок. Он сказал мне, что так можно.

- Никакой он не котенок. Он Плохой. Что ещё он тебе сказал?

- Он сказал, что живёт в огне, поэтому он холодный внутри и постоянно выделяет холод. Он сказал, что холодным жить легче. Нужно всего пару глотков крови – и наелся. Он сказал, что я скоро умру. Он спросил, хочу ли я тоже стать холодным, тогда не придётся умирать. Он сказал, что я, так же как и он, здесь чужой, поэтому приходится прятаться под шкафом.

- Ты ему не верь. Я отогрею тебя. Хозяйка поможет.

Котятам скажу, чтобы не обижали. Ты и сам себя в обиду не давай. Они, наверное, думают, что ты это он. Ты быстро повзрослел,  когда был один.

 Когда они были такие маленькие, как ты они из корзинки вылезти не могли, а он их покусал. А теперь они его достать не могут. Только ты можешь. Он тебя боится, вот и подбивает на всякие гадости.

- Откуда он взялся?

- Я не знаю. Раньше их много было. Кого я с котятами переловила, кто сам ушел. Этот последний не хочет сдавать позиций.

- Я устал.

- Это потому, что он тебя укусил, пока ты спал. Видишь – у тебя ранка на лапе. Я её залижу, и всё пройдет. Наберись сил, и сразись с ним. Помоги нам от него избавиться, и богиня Бастет тебя наградит! Чего бы тебе хотелось больше всего?

- Я хотел бы вернуться к маме.

 

- Посмотри, он такой хилый, боюсь, что умрёт. Я его к кошке подкладывал, а он молока не пьёт Сжался в комок и дрожит

- Юрась, его нужно отогреть и приласкать, тогда он поправится.

Еле теплился в ладонях огонёк кошачьей жизни.

Хозяева гладили и грели. Дрожь сменилась мурлыканьем.

Паганини всё-таки собрался с силами и стал пить молоко Пудры, лёжа на покрытой полотенцем грелке.

 

- Всемилостивая богиня Бастет, не оставь нас своим теплом и светом. Помоги нам избавиться от последнего оплота тёмной силы в нашем жилище. Дай силу нашему приёмышу сразиться со злом.

Агнесс молилась на польском, а Пудра на кошачьем.

 

Паганини стал младшим братом. Котята тренировали своего чемпиона в честных схватках.

За считанные дни он научился тому, что умели большие

 

Паганини увидел загоревшийся под шкафом огонёк. Там, в дальнем углу у стенки открылась маленькая дверь. Дымящийся  силуэт Плохого вполз из огненного мира в щель под шкафом.

Паганини знал, что он сильнее. Он не боялся Плохого и первым кинулся на него. Котята и кошка беспокойно ждали, прислушиваясь к звукам схватки. Наконец сильным толчком Паганини вытолкнул Плохого из-под шкафа.

 

Агнесс тщательно пропылесосила квартиру, чтобы ни одного  ошмётка Плохого не осталось.

Потом Агнесс и Юрась сожгли в лесу пакетик с ошмётками и закопали пепел.

Пришло время размещать на сайте купли – продажи анонс

« Продаются красивые, породистые котята ….»

Паганини решили пока оставить – слишком маленький.

 

В числе покупателей была пожилая пара, у которых недавно умер от старости любимый кот. Она долго выбирали, потом сказали, что нужно подумать.

На следующий день они позвонили и сказали, что им обоим приснился их старый кот. Он хотел что бы взяли того маленького котёнка, что не был указан в анонсе.

 

- Он хоть и маленький, но ходит в песочек и ест корм. для взрослых  – Агнесс поняла, что это сама богиня Бастет вмешалась в судьбу котёнка.

 

На этот раз Паганини не боялся путешествия

 Сидя  у новой хозяйки на руках он мелодично мурлыкал.

 

На новом месте он быстро освоился. Хозяева жили в уютном доме с садом. На следующий день он отправился на прогулку. Что - то знакомое витало в воздухе. Паганини следовал еле уловимым флюидам, которые становились всё отчетливей. Они привели его к стоявшему неподалёку трёхэтажному дому. На балконе первого этажа  сидела мама.

 

 

 

Не успев повзрослеть
Ты из детства ушёл навсегда
Ты носишь повсюду
Доспехи из льда

На этих доспехах
Бензина подтёки и пятна
Приляг у корзинки
Где спят котята

Очистись, оттай, усни
Согрейся в лучах
Кошачьей любви

Пусть ярость отпустит
И мир в твоём сердце прибудет
Кошачее сердце
Тебя не забудет

Пусть белыми птицами
Сны твои плавно летят
Пусть солнце в них светит
Корзинкою полною спящих котят

История одной вещи. Часть первая.

 

Была ли это одна пощёчина или ёе долго били наотмашь по лицу – Эльвира не помнила. Воспоминание детства было смутным, полу стёртым.

Та последняя пощёчина навсегда сломала её волю. Её убедили в том, что она не принадлежит себе. Её сказали, что другие будут делать с ней всё, что захотят, а она должна терпеть и подчиняться. Ей сказали, что она – вещь.

« Ты поняла!?» - кричал кто- то большой и сильный.

Маленькая  Эльвира дрожала и согласно кивала.

Остался рефлекс – стоило ударить её по щеке - она теряла волю. Губы начитали дрожать, а из глаз катились крупные слёзы. В этот момент она становилась особенно хорошенькой.

 

Если у Эльвиры  не было с собой оружия, она делала вид, что оно у неё есть. Шакалы таксисты сигналили садившимся на хвост друзьям- бандитам: - «Девка левая. Ну её»

Эльвира всегда садилась в такси рядом с водителем и сразу засыпала с открытыми глазами.

« Приехали»– влажная рука водителя тронула её  плечё. Лицо таксиста было в испарине  похоти. Жара. Эльвира в майке на голое тело. Видно таксист всю дорогу любовался её грудью.

-  Дай, а? Я быстро кончу. У тебя от меня только здоровья прибавиться.

« Что от тебя прибавиться видно невооруженным глазом» - подумала Эльвира и  брезгливо поморщилась.

 

Эльвира с детства считала себя вещью. Раньше она была никому не нужной вещью, а теперь она стала вещью нужной всем.

Отдых, хорошее питание, дорогая одежда и косметика сделали чудо. Эльвира с гордостью показывала себя потенциальным владельцам на престижных вернисажах и приёмах.

У дорогой вещи всё должно быть на уровне – фигура, лицо, волосы, зубы, ногти, кожа.

 Образование и энергетический потенциал входят в цену

 

Надин тоже считала себя вещью, ещё вполне применимой  

Она была на десять лет старше Эльвиры. Основные трещины на их душах были схожи с главными линиями жизни на их ладонях.

Эльвира видела в Надин своё будущее. Надин умела гадать. Эльвира часто приезжала к ней.

В страхе, что её цена начинает падать Надин решила укрепить позицию с помощью магии, набрала всяких учебников и стала экспериментировать.

В этих экспериментах она словно нажимала вслепую на клавиши неизвестного механизма. В результате одного из таких экспериментов к ней в окно влетел маленький огонёк, и, облетев квартиру, вылетел проч. Через полчаса ей позвонил бросивший её недавно, богатый любовник, сказал, что должен видеть её немедленно, примчался в истерике, клялся в любви, обещал жениться. Радость Надин была не долгой. Новоявленный жених вскоре сошел с ума.

После этого в квартире Надин стали взрываться розетки, протекать потолок. Картины падали со стен. любимец Надин, гениальный кот Шмузик, который справлял свои надобности в унитаз, стал гадить где попало, метаться и прятаться..

Эльвира напрасно ехала на другой конец города к любимой подруге.

Надин была раздражительной и замкнутой. Эльвира вышла от нёе со странным головокружением. Она потеряла ориентацию, села не на тот автобус, заснула тяжёлым сном. Проснулась усталая, на конечной остановке Бог знает где. Еле добралась до метро. Там у входа орудовали две воровки в широких плащах. Эльвира почувствовала лёгкий толчок, проходя в дверь. Пропажу бумажника обнаружила, только когда вышла на Арбате. День был солнечный. Начало лета. Ничего не оставалось, как прогуляться домой пешком.

 

Прогулка заняла несколько часов.

 

Походка как речь говорит о многом.

 

Вдоль по Тверской, в определённые часы походки некоторых девиц звучали как::

 

« Иди ко мне, миленький»

«Подойди, не пожалеешь»

« Не стесняйся, голубчик»

 

Эльвира шагала маршем:

 

« Мне идти совсем немного

  Отвали и дай пройти

  Я иду своей дорогой

  Мне с тобой не по пути»

 

«Я не такая вещь, как они. Я не валяюсь на улице.» - Эльвире хотелось поскорее миновать красную зону

 

«Во чешет!» - Яков ехал на своём серебристом «Мерседесе» на медленном ходу параллельно с марширующей Эльвирой. Потом он возник на её пути с интересным для любой уличной девицы предложением. Эльвира прошла сквозь него, как сквозь призрак и не заметила.

Яков дал круг и снова возник на пути Эльвиры.

На этот раз у него был веский повод обратить на себя внимание – в руках у крупнокалиберного бандита был крупнокалиберный пистолет. «Быстро в машину» - сказал он.

 

Яков молча вёз Эльвиру в никуда. В положении « вне игры» Эльвира яснее чувствовала себя вещью Она  стала  совершенно безучастной.

 

Храбрый котёнок по прозвищу Паганини

Чёрно – белая шубка двухнедельного котёнка была похожа на кургузый фрак музыканта. Он был нескладный, с тонким, как у мышки хвостиком, но для мамы – кошки он был самым красивым. Она заботливо облизывала его, а он погружал мордочку в её пушистый мех и сосал тёплое молоко. Потом они сладко засыпали, свернувшись в меховой клубок.

Но вот пришёл человек. Оторвал котенка от мамы. Посадил его в картонную коробку. Поставил коробку в багажник машины. Машина тронулась. Котёнок дрожал и звал маму. Машина затормозила на обочине дороги в лесной зоне.

Шаги человека стихли. Завелся мотор. Машина уехала. Котёнок сжался в углу коробки

Среди благоуханного богатства запахов майского леса  не было запаха мамы, поэтому мир для котёнка стал пустым и холодным.

Темнело. Котёнок слышал, как смерть перекликается голосами зверей и птиц. Он не смел пошевелиться.

Так, в бессонном ужасе прошло два дня и две ночи. Котёнок постепенно холодел, сжимался и  превращался в маленький камень.

На третий день он услышал детские голоса.

Котёнок из последних сил стал отчаянно звать на помощь.

Маленькие беглянки из эмигрантского гетто были неказистыми и слабоумными, но они знали простые истины суровой жизни.

- Бедненький!!! Куда его? Наши не разрешат.

- А помнишь, тот польский мальчишка говорил, что у его кошки котята!

- Его мама нас не любит. У нас ноги грязные, а у неё ковры

.

Агнесс только пришла с работы. Только присела с чашкой кофе. Звонок в дверь. Глянула в глазок. Опять эти девчонки. С коробкой. Опять что- то продают.

Всё же знакомые сына. А их не много.

Открыла.

- Возьмите ! А то умрёт!

 

Квартира Агнесс находилось под покровительством богини кошки Бастет. Пришлось принять котёнка, чтобы не разгневать богиню

Раньше в этой квартире водилась много всякой нечисти, видимо, оставленной предыдущими жильцами. Агнесс и её сын Юрась сразу  почувствовали неладное. Им снились кошмары. Они стали часто болеть и ругаться. Их первый кот, огненно рыжий Манднлла, беззаветно любивший своих хозяев, героически погиб в схватке с тёмными силами. Приобретённая через год породистая красавица, кошка Пудра была натурой замкнутой, пугливой и осторожной. Она соблюдала нейтралитет.

Ей предоставлялась полная свобода и хороший уход.

Когда приходило время, Пудра выходила на балкон, и издавала призывный кличь.

Из дальних и ближних мест собирались коты на состязание в силе и ловкости. Победитель удостаивался любви Пудры.

 

Что бы уберечь своё потомство Пудра обращалась за помощью к хозяевам за сутки до родов. Те сидели с ней и как могли успокаивали.

Потом лёжа у корзинки с новорожденными котятами, положив ладони на тёплые пушистые тельца, Агнесс и Юрась впадали в  глубокий сон и переносились в благодатный мир богини Бастет. Этот сон приносил им обновление и заряжал светлой энергией.

С каждым новым потомством Пудры, тёмная сила слабела и отступала.

Котята Пудры всегда были красивыми и крепкими.

Каждого котенка Агнесс отдавала в надёжные руки.

Пудра это чувствовала и  любила хозяев всё больше и больше.

 

Маленькие оборванки ушли, оставив в руке Агнесс меховой комок.

Котёнок был тяжелым и холодным, вобрав в себя ужас последних суток.

Агнесс поставила котёнка перед Пудрой. Заискивающе глядя ей в глаза, котёнок издал мелодичное мурлыканье. Пудра зашипела на него. Котёнок наделал от страха маленькую лужицу.

« Назовем его Паганини.» - сказала Агнесс

Пудра с возмущённым недоумением посмотрела на хозяйку.

Котёнок потупил взгляд, увидев своё жалкое отражение в глазах породистой красавицы кошки

 «Кургузая шубка, плебейская мордочка, хвостик как у мышки. И ты хочешь, что бы я его приняла?!» -: Пудра фыркнула и гордо удалилась.

Зато котята очень заинтересовались незнакомцем, приняв его за живую игрушку. Они стали весело тузить Паганини.

Их было четверо – Сальса, Джексон, Шанель и Босс. Двухмесячные сорванцы были в два раза больше Паганини. Рисунок на их пушистых трёхцветных шкурках был изысканным и замысловатым. Они чувствовали себя вполне готовыми к взрослой жизни – давно научились ходить в лоток с песком и есть корм для взрослых кошек.

 

- Покатай меня! – Джексон сел верхом на Паганини. Тот прижался к полу.

- И меня! – весело крикнула Шанель

- И меня! – крикнул Босс

- Все прочь! Он моя игрушка – деловито сказала Сальса, самая крупная и сильная из всех котят. Она перевернула Паганини на спину, и сев верхом, обильно помочилась на него. Потрясённый Паганини встал на дрожащие лапки,  обтекаемый мочой, и горько заплакал.

- Вы что это вытворяете!? - прикрикнула на котят хозяйка – придется тебя, друг, помыть.

 

Хоть и вода была щадяще -тёплая и шампунь самый мягкий, несчастный Паганини вопил так истошно, что сердце Пудры дрогнуло. Она обеспокоенно металась по ванной, а потом принялась облизывать и кормить вымытого страдальца.

Два часа сосал он молоко, пока не высосал всё до последней капли. Кошка поднялась, а он волочился за ней, присосавшись, как пиявка. Агнесс наполнила блюдце взбитыми сливками. Паганини влез в сливки как пчёлка в белую розу.

Немного успокоившись, он заснул на покрытой полотенцем грелке.

- Ой, какой пуфик мягонький! – Джексон плюхнулся на спящего Паганини, тот вздрогнув, проснулся. Котята снова принялись играть с ним, как с живой игрушкой.

Шкаф стоял в углу спальни. Он был тяжёлый, на низких подпорках.

 Паганини юркнул под шкаф. Котята бросились следом, но они были слишком большие, что бы пролезть в узкую щёлку.

Отдышавшись в безопасности, Паганини почувствовал невыносимую тяжесть жизни. Он заснул с мрачными мыслями.

Ему показалось, что он снова в лесу. Он проснулся с острым чувством голода и холода. Осторожно вылез из-под шкафа. Кошка была на прогулке. Котята спали в корзинке. Они вздрагивали и ворчали во сне. От них аппетитно пахло молоком. Паганини залез в корзинку и стал отчаянно искать в их пушистых шкурках сосок с молоком. Ему казалось, что  вот- вот отыщет. Голод ожесточённо грыз тельце Паганини. Он подумал, что если не найдёт соска, то можно просто прогрызть дырочку в шкурке и высосать жизненный сок из котят. Кошка появилась вовремя.

« Ты что надумал?!» - зашипела она

Паганини сжался, снова стал маленьким камнем.

- Там под шкафом живёт чёрный котёнок. Он сказал мне, что так можно.

- Никакой он не котенок. Он Плохой. Что ещё он тебе сказал?

- Он сказал, что живёт в огне, поэтому он холодный внутри и постоянно выделяет холод. Он сказал, что холодным жить легче. Нужно всего пару глотков крови – и наелся. Он сказал, что я скоро умру. Он спросил, хочу ли я тоже стать холодным, тогда не придётся умирать. Он сказал, что я, так же как и он, здесь чужой, поэтому приходится прятаться под шкафом.

- Ты ему не верь. Я отогрею тебя. Хозяйка поможет.

Котятам скажу, чтобы не обижали. Ты и сам себя в обиду не давай. Они, наверное, думают, что ты это он. Ты быстро повзрослел,  когда был один.

 Когда они были такие маленькие, как ты они из корзинки вылезти не могли, а он их покусал. А теперь они его достать не могут. Только ты можешь. Он тебя боится, вот и подбивает на всякие гадости.

- Откуда он взялся?

- Я не знаю. Раньше их много было. Кого я с котятами переловила, кто сам ушел. Этот последний не хочет сдавать позиций.

- Я устал.

- Это потому, что он тебя укусил, пока ты спал. Видишь – у тебя ранка на лапе. Я её залижу, и всё пройдет. Наберись сил, и сразись с ним. Помоги нам от него избавиться, и богиня Бастет тебя наградит! Чего бы тебе хотелось больше всего?

- Я хотел бы вернуться к маме.

 

- Посмотри, он такой хилый, боюсь, что умрёт. Я его к кошке подкладывал, а он молока не пьёт Сжался в комок и дрожит

- Юрась, его нужно отогреть и приласкать, тогда он поправится.

Еле теплился в ладонях огонёк кошачьей жизни.

Хозяева гладили и грели. Дрожь сменилась мурлыканьем.

Паганини всё-таки собрался с силами и стал пить молоко Пудры, лёжа на покрытой полотенцем грелке.

 

- Всемилостивая богиня Бастет, не оставь нас своим теплом и светом. Помоги нам избавиться от последнего оплота тёмной силы в нашем жилище. Дай силу нашему приёмышу сразиться со злом.

Агнесс молилась на польском, а Пудра на кошачьем.

 

Паганини стал младшим братом. Котята тренировали своего чемпиона в честных схватках.

За считанные дни он научился тому, что умели большие

 

Паганини увидел загоревшийся под шкафом огонёк. Там, в дальнем углу у стенки открылась маленькая дверь. Дымящийся  силуэт Плохого вполз из огненного мира в щель под шкафом.

Паганини знал, что он сильнее. Он не боялся Плохого и первым кинулся на него. Котята и кошка беспокойно ждали, прислушиваясь к звукам схватки. Наконец сильным толчком Паганини вытолкнул Плохого из-под шкафа.

 

Агнесс тщательно пропылесосила квартиру, чтобы ни одного  ошмётка Плохого не осталось.

Потом Агнесс и Юрась сожгли в лесу пакетик с ошмётками и закопали пепел.

Пришло время размещать на сайте купли – продажи анонс

« Продаются красивые, породистые котята ….»

Паганини решили пока оставить – слишком маленький.

 

В числе покупателей была пожилая пара, у которых недавно умер от старости любимый кот. Она долго выбирали, потом сказали, что нужно подумать.

На следующий день они позвонили и сказали, что им обоим приснился их старый кот. Он хотел что бы взяли того маленького котёнка, что не был указан в анонсе.

 

- Он хоть и маленький, но ходит в песочек и ест корм. для взрослых  – Агнесс поняла, что это сама богиня Бастет вмешалась в судьбу котёнка.

 

На этот раз Паганини не боялся путешествия

 Сидя  у новой хозяйки на руках он мелодично мурлыкал.

 

На новом месте он быстро освоился. Хозяева жили в уютном доме с садом. На следующий день он отправился на прогулку. Что - то знакомое витало в воздухе. Паганини следовал еле уловимым флюидам, которые становились всё отчетливей. Они привели его к стоявшему неподалёку трёхэтажному дому. На балконе первого этажа  сидела мама.

 

 

 

Не успев повзрослеть
Ты из детства ушёл навсегда
Ты носишь повсюду
Доспехи из льда

На этих доспехах
Бензина подтёки и пятна
Приляг у корзинки
Где спят котята

Очистись, оттай, усни
Согрейся в лучах
Кошачьей любви

Пусть ярость отпустит
И мир в твоём сердце прибудет
Кошачее сердце
Тебя не забудет

Пусть белыми птицами
Сны твои плавно летят
Пусть солнце в них светит
Корзинкою полною спящих котят

*****

 

История одной вещи. Часть первая.

 

Была ли это одна пощёчина или ёе долго били наотмашь по лицу – Эльвира не помнила. Воспоминание детства было смутным, полу стёртым.

Та последняя пощёчина навсегда сломала её волю. Её убедили в том, что она не принадлежит себе. Её сказали, что другие будут делать с ней всё, что захотят, а она должна терпеть и подчиняться. Ей сказали, что она – вещь.

« Ты поняла!?» - кричал кто- то большой и сильный.

Маленькая  Эльвира дрожала и согласно кивала.

Остался рефлекс – стоило ударить её по щеке - она теряла волю. Губы начитали дрожать, а из глаз катились крупные слёзы. В этот момент она становилась особенно хорошенькой.

 

Если у Эльвиры  не было с собой оружия, она делала вид, что оно у неё есть. Шакалы таксисты сигналили садившимся на хвост друзьям- бандитам: - «Девка левая. Ну её»

Эльвира всегда садилась в такси рядом с водителем и сразу засыпала с открытыми глазами.

« Приехали»– влажная рука водителя тронула её  плечё. Лицо таксиста было в испарине  похоти. Жара. Эльвира в майке на голое тело. Видно таксист всю дорогу любовался её грудью.

-  Дай, а? Я быстро кончу. У тебя от меня только здоровья прибавиться.

« Что от тебя прибавиться видно невооруженным глазом» - подумала Эльвира и  брезгливо поморщилась.

 

Эльвира с детства считала себя вещью. Раньше она была никому не нужной вещью, а теперь она стала вещью нужной всем.

Отдых, хорошее питание, дорогая одежда и косметика сделали чудо. Эльвира с гордостью показывала себя потенциальным владельцам на престижных вернисажах и приёмах.

У дорогой вещи всё должно быть на уровне – фигура, лицо, волосы, зубы, ногти, кожа.

 Образование и энергетический потенциал входят в цену

 

Надин тоже считала себя вещью, ещё вполне применимой  

Она была на десять лет старше Эльвиры. Основные трещины на их душах были схожи с главными линиями жизни на их ладонях.

Эльвира видела в Надин своё будущее. Надин умела гадать. Эльвира часто приезжала к ней.

В страхе, что её цена начинает падать Надин решила укрепить позицию с помощью магии, набрала всяких учебников и стала экспериментировать.

В этих экспериментах она словно нажимала вслепую на клавиши неизвестного механизма. В результате одного из таких экспериментов к ней в окно влетел маленький огонёк, и, облетев квартиру, вылетел проч. Через полчаса ей позвонил бросивший её недавно, богатый любовник, сказал, что должен видеть её немедленно, примчался в истерике, клялся в любви, обещал жениться. Радость Надин была не долгой. Новоявленный жених вскоре сошел с ума.

После этого в квартире Надин стали взрываться розетки, протекать потолок. Картины падали со стен. любимец Надин, гениальный кот Шмузик, который справлял свои надобности в унитаз, стал гадить где попало, метаться и прятаться..

Эльвира напрасно ехала на другой конец города к любимой подруге.

Надин была раздражительной и замкнутой. Эльвира вышла от нёе со странным головокружением. Она потеряла ориентацию, села не на тот автобус, заснула тяжёлым сном. Проснулась усталая, на конечной остановке Бог знает где. Еле добралась до метро. Там у входа орудовали две воровки в широких плащах. Эльвира почувствовала лёгкий толчок, проходя в дверь. Пропажу бумажника обнаружила, только когда вышла на Арбате. День был солнечный. Начало лета. Ничего не оставалось, как прогуляться домой пешком.

 

Прогулка заняла несколько часов.

 

Походка как речь говорит о многом.

 

Вдоль по Тверской, в определённые часы походки некоторых девиц звучали как::

 

« Иди ко мне, миленький»

«Подойди, не пожалеешь»

« Не стесняйся, голубчик»

 

Эльвира шагала маршем:

 

« Мне идти совсем немного

  Отвали и дай пройти

  Я иду своей дорогой

  Мне с тобой не по пути»

 

«Я не такая вещь, как они. Я не валяюсь на улице.» - Эльвире хотелось поскорее миновать красную зону

 

«Во чешет!» - Яков ехал на своём серебристом «Мерседесе» на медленном ходу параллельно с марширующей Эльвирой. Потом он возник на её пути с интересным для любой уличной девицы предложением. Эльвира прошла сквозь него, как сквозь призрак и не заметила.

Яков дал круг и снова возник на пути Эльвиры.

На этот раз у него был веский повод обратить на себя внимание – в руках у крупнокалиберного бандита был крупнокалиберный пистолет. «Быстро в машину» - сказал он.

 

Яков молча вёз Эльвиру в никуда. В положении « вне игры» Эльвира яснее чувствовала себя вещью Она  стала  совершенно безучастной.

******

История одной вещи. Часть вторая.

 

У неё было только два выбора – страх или апатия. Так было всегда. Страх был сладок. Он гнал кровь по жилам. Хотелось жить или хотя бы существовать. Для этого необходимо было разжигать желание потенциального владельца

 

На стене спальни Якова висела отвратительная копия картины «Охотники на отдыхе». Яков гордился картиной, потому что подлинника не видел. «Шедевр» был трофейным - полученным за долги, как и большинство вещей в  квартире.

Нагромождение безвкусного шика соответствовало ситуации.

 Эльвира тоже была трофейной вещью.

Чувство непринадлежности себе жило в ней в соседстве с чувством вины и неоплаченного долга неизвестно за что.

 

Яков не торопился.

- Поесть? Выпить?

Эльвира покачала головой.

 Яков налил себе водки.

- Какой фильм смотреть будем?

- А что есть?

- Выбирай.

Эльвира с удивлением обнаружила несколько любимых сериалов : «Старинные немецкие сказки» и « Зона сумерек».

 

Принцип выбора у Якова был прост. Он не выбирал то, что нужно или нравилось, а просто при случае брал,  что подороже.

 

 « Эту вещицу я, пожалуй, придержу» - подумал он: - Всё, ты арестована. Раздевайся. Поиграем в мента – гинеколога.»

 

Яков надел резиновые перчатки.: - «Со сколькими ты сегодня перетрахалась!?  Будешь делать то, что я тебе скажу! Поняла!?»– он наотмашь ударил её по лицу.

Эльвира согласно кивнула. Крупные слёзы покатились по её щекам. Она старалась не моргать, чтобы не испортить макияж.

- Не плачь. Я хорошо заплачу.

Властным движением он собрал её волосы, и, держа  за загривок, как животное, стал медленно и страстно целовать её.

«Так и надо брать вещь. Он похож на самурая» - подумала Эльвира.

 

Раздеваться она умела  красиво. Одежда, которую она носила, расстёгивалась легко, и ниспадала живописными складками.

 

Однажды в казино «Чери» Эльвира с Надин нарвались на «субботник». Бандиты перекрыли все двери. Девчонок вывезли загород и заперли на вилле на две недели. Кормили только тех, кто «заслужил» и не потерял форму. За малейшую оплошность ломали рёбра. Ей с Надин удалось бежать. Они сутки прятались в лесу. Их дорогие туалеты от «Версачи» и «Трусарди» превратились в грязные тряпки. Они чудом добрались до города автостопом. Остальных, по слухам, расстреляли на вилле в бассейне, или, наколов наркотиками, продали на восток.

 

 

В обычных случаях Яков брал женщин на прокат, и они жили при нём.

Но Эльвира сделалась его собственностью, поэтому он решил дать ей свободу. Он не показывал её никому. У него часто собирались друзья бандиты.

После появления Эльвиры Яков перекрыл поток посетителей, навёл порядок и уют. Впервые за долгое время он обрёл покой. Зависимость от стимуляторов отпала автоматически.

 

Эльвира приходила по вечерам. Могла открывать дверь своим ключом, но ей хотелось, что бы он открывал – элементарный жест вежливости.

Её пальчик с красным отманекюренным ноготком нажимал на звонок.

Шаркающие шаги в коридоре. Дверь открывалась. Сонный Яков в халате нараспашку на голое тело, тут же возвращался в спальню, падал в постель и засыпал. Сауна к её приходу была готова. На кухне в судках «горячее» - её любимые блюда из «Дели», в баре готовая смесь для «кровавой Мери» и бутылка «Каранта – Абсолюта»

Попарившись в сауне, приняв ванну, Эльвира ужинала одна за красиво накрытым столом при свечах. Потом, с бокалом «Кровавой Мери» шла в спальню, включала какой ни будь из купленных для неё фильмов – новый или из классики. Яков знал её вкус.

Эльвира любила заниматься сексом с Яковом, глядя на экран, не выпуская из рук бокала с « Кровавой Мери». Эльвира делала с ним всё что хотела. Он был податлив, как игрушка, отвечая полной эрекцией на желание, кончал, дав ей оргазм. При этом он не просыпался. Обыкновенная реакция после долгих лет бессонницы.

*****

История одной вещи. Часть третья.

Эльвира всегда чувствовала приближение неприятностей.

Что бы не метаться напрасно, теряя силы и не травить себя успокоительными таблетками, теряя бдительность, она прибегала к одному средству – встречалась с престарелым мальчиком Сашей.

 

 Мальчик Саша был совершенно случайным знакомым Эльвиры в течении пятнадцати лет. На предложение выпить на халяву он откликался в любое время суток.

Он был гениальным ребёнком, но когда ему исполнилось двенадцать, он остановился в развитии.

Детский лепет Саши успокаивал Эльвиру лучше всяких прочих средств, хотя этот метод был не безопасным.

Мальчик Саша был клептоманом. И ещё, в отчаянии он своей беспомощной девственности, он мечтал кого ни будь изнасиловать и убить.

Эльвира это чувствовала, приглашая Сашу к себе, глаз с него не спускала, лишнего с ним не пила, и в положенный час аккуратно выставляла за дверь.

 

Яков часто рассказывал о своём компаньоне Матвее.

- Это он меня раскрутил. До знакомства с ним я был никем.

 

Их знакомство началось с того, что Яков всадил в Матвея восемь пуль.

После этого они больше не сорились. Яков полностью доверял Матвею, вложив все свои капиталы в их общее предприятие.

Трезвый Яков не был как прежде бесшабашным. Он стал больше вникать в дела. Матвея это беспокоило.

Скрывать отношения с Эльвирой значило потерять доверие партнёра.

 

Сначала Матвей пригласил Якова с Эльвирой в одно обыкновенное кафе с необыкновенной публикой. Молодые люди, собиравшиеся там, совершенно не смотрели по сторонам. Окружающий мир был им не интересен. Холёные, уверенные в себе, они все были очень красиво пострижены, видимо, лучшими парикмахерами. Одеты молодые люди были не в покупное, а в сшитое в ателье, видимо, лучшими портными, где то в Париже или в Лондоне.

- Кто они такие? – спросила Эльвира.

- Это дети Родителей – ответил Матвей. Он сам был из таких.

Посидев пару часов в кафе и выпив бутылку водки, они поехали дальше.

 

Матвей притормозил машину у тротуара

- Сидите тихо и смотрите.

Эльвира увидела двух парней, стоящих поодаль у стены. К ним подошли двое других парней. После короткого разговора, один из подошедших пырнул одного из стоявших ножом в живот. Тот упал, обливаясь кровью. Товарищ склонился над ним. Двое других тут же убежали.

- Нужно ему помочь! – крикнула Эльвира

- Сиди тихо. Это другой мир. Не ввязывайся. Вот так часто – припаркуюсь и наблюдаю. Всё время что то происходит. Живой театр.

 

- А по-моему, это был заказной театр – сказала Эльвира, когда они с Яковом остались одни.

 

Когда Эльвира звонила, Яков всегда отвечал. Поэтому она очень удивилась, когда вместо него ей ответил один из его «шестёрок»:

- Яков сейчас очень занят.

- Передай, что я звонила.

 

Эльвира подождала пату часов и позвонила снова. Ответил тот же шестёрка:

- Он занят.

- Ты передал, что я звонила?

- Не передал.

- Почему!!!??

- Не передал и всё – сказал «шестёрка» и тут же запнулся.

- Я сейчас приеду.

 

За дверью гремел телевизор. Эльвира прислушалась. Никаких других звуков. Она открыла дверь. На экране шла яростная перестрелка. Яков сидел перед телевизором на залитом кровью диване. Он был расстрелян в упор.

 

После смерти бандита, его женщину наследует как вещь его ближайший друг.

На Эльвиру предъявили права друг детства Якова – вор средней руки и один из ближайших помощников – молодой парень, о котором Яков говорил: - «Это я в молодости».

Матвей знал, что Эльвира им вежливо откажет, понимая, кто её настоящий хозяин.

Неожиданно Эльвира исчезла. Купила путёвку и свалила во Вьетнам.

Сколько могла – ошивалась в регионе – Вьетнам – Кампучия – Корея.

Могла остаться. Заскучала.

 

Через пол часа после возвращения домой раздался звонок. Это был Матвей.

- Ты придёшь? – спросила она. Дальше прятаться было бесполезно.

 

Матвей пришел..

Они всю ночь пили водку, пока Матвей не отключился.

Под окнами всю ночь дежурила машина с его людьми

 

В ту ночь она совершила ужасное преступление - она не убила Матвея и навсегда осталась вещью.

Что бы отбить горечь малодушия Эльвира позвонила случайному знакомому мальчику Саше.

Беда не приходит одна. Она напилась при нём. Проснулась от омерзительного чувства , что в лице Саши её изнасиловало животное и ребёнок.

Через девять месяцев она от нечего делать  снова позвонила случайному знакомому мальчику Саше из роддома, что бы сообщить ему о рождении сына. Саша сказал, что спит и повесил трубку.

*******

Заливная рыба

 

Заливная рыба тёти Муси – это святое.

Вся родня собирается у неё по праздникам в Мюнхене, чтобы отведать это блюдо.

Броня с сыном Лёнчиком тоже приехали в Мюнхен из Стокгольма , чтобы встретить Новый Год с роднёй.

Пришлось.

Из Мюнхена позвонила любимая мачеха и сообщила Броне, что к ней в Стокгольм едет любимый папа, хочет этого Броня или нет.

Мачеха решила свалить на праздники в Россию, что бы оторваться в пансионате «Дюны», под Питером, где двадцать лет назад папа снял её на танцплощадке.

Мачеха отправляла папу к Броне на неограниченный срок, прилагая сумму на которую не удалось бы прокормить и канарейку.

Папа обладал способностью поглощать время и пространство и неспособностью считаться с другими.

Такая перспектива Броне совсем не улыбалась. Поэтому она радостно сообщила мачехе , что сама едет в Мюнхен к папе на праздники и заодно расскажет родне о похождениях мачехи в Швеции в эмигрантском лагере.

Таким образом Броня спасла каникулы себе и испортила их мачехе.

Папа тоже остался доволен. Он, наконец, посмотрел Мюнхен после долгих лет проживания в нём, присоседившись к культурной программе дочери и внука.

И вот прощальный обед у тёти Муси. На столе полно всяких вкусностей, но главное блюда – заливная фаршированная рыба. Броня ест всё кроме неё. Тётя ревниво наблюдает за отношением гостей к её кулинарному шедевру.

Тётя Муся – родная сестра Брониной мамы и полная её противоположность.

 Бронина мама – Циля училась, путешествовала, строила карьеру, и научилась главному – пудрить людям мозги. Ничего этого тётя Муся не умела. Её жизненная сфера  была семья, кухня и ближайший продуктовый магазин. Поэтому тётя Муся умела готовить.

 Цилю  в этом плане Бог обделил. Циля готовила крайне небрежно – не соблюдала время и температурный режим. К тому же Циля обладала пышный гривой волос, и не было случая, что бы её волосы не попали в еду.

 Особенно плачевно обстояли дела с Цилиной заливной , фаршированной рыбой, при воспоминании о которой Броню передёргивало.

Тётя Муся настойчиво подпихивала Броне рыбу, а Броня как можно вежливей отнекивалась. Но тётя была упряма. Она уложила рыбу в судок и дала Броне с собой.

«Выброшу в ближайшую мусорку» - думала Броня.

Не тут- то была. Тётя отправилась провожать в аэропорт.

Зарегистрировав билет, Броня с Лёнчиком  прошли в зал ожидания. Зал был маленький и просматривался насквозь. Тётя стояла за оградой и зорко следила. Но вот объявили посадку. Лёнчик ломанулся вперёд. Броня следом, ворвавшись в салон, плюхнулась в кресло и заснула.

Проснулась через пол часа с вопросом : - «Почему не летим?» - и тут же поняла. В салоне стоял запах заливной рыбы. Слышалось оживлённое шушуканье. Пассажиры третировали стюардесс вопросами о странном запахе. Как раз впереди Брони и Лёнчика сидела милая пожилая пара с очаровательной беленькой собачкой. Подозрение в источнике запаха пало на собачку. Сначала пара с собачкой энергично отнекивалась. Потом они связались по телефону с кем надо – видно были крутые, и их оставили в покое. Кто- то в салоне смирился с тем, что пахнет собачка, а кто- то подозревал, что это террористический акт.

Сидевший сзади Брони англичанин то и дело толкал коленкой в спинку сидения и игриво подмигивал, кивая в сторону туалета : - « Порезвимся, что ли, перед трагической кончиной?»

Броня с Лёнчиком дрожали в страхе, что если их разоблачат, то высадят на ближайшем облаке.

 Но вот самолёт, наконец, приземлился. Лёнчик ломанулся на выход. Броня за ним. Так и добежали до дома. Не успела Броня открыть дверь – раздался звонок по телефону. Тётя : - « Рыбу довезла?!»

После всех этих напрягов жалко стало выкидывать.

Броня сделала над собой усилие, зажмурилась, и, проборов отвращение, стала есть.

 Рыба была божественной!

*******

Рай тринадцати. Детёныш. 

 

Мы - тринадцать героев

Мы создали  легенду.

Поэтому власти нас простили.

 

Мы воины.  Мы артисты.

В городе праздник. Мы открывали представление.

 

Мы въехали  в город, каждый на своей колеснице, запряжённой шестёркой белых лошадей.

 Мы долго тренировались перед представлением.

Мы изображали Богов, соревнующихся в искусстве быстрой езды.

Нам давно приписывают божественное происхождение.

Многие о нас слышали, но не многие видели.

 Толпа на площади выкрикивала наши имена, бросала цветы, напирала на охрану, стоящую цепью вдоль дороги.

  Мы промчались с гиканьем, покрытые потом и пылью,

одетые в белые туники.

 Мы пронеслись, как знамёна.

 

У царского дворца нас встречали с музыкой.

Рабы принимали у нас поводья, отирали нас губками, смоченными розовой водой, протягивали кубки с прохладным, лёгким вином.

 

На моей шее сегодня красуется символ рабства – железный ошейник, подаренный мне Горностаем.

 

- Всё хорошо, пока  Горностай не появился – говорит Игорь вполголоса

- Давно его не видно. Может и не появится? – отвечает Мушка, опасливо поглядывая на меня.

- Как же! Эта белая крыса не упустит случая опозорить нас в очередной раз. То коней у кого ни - будь уведёт, то паруса снимет – комментирует как- бы самый честный Милан Рысь.

- Главное - не у нас – вздыхает Дорио.

 

Пир с сильными мира сего - это танец на тонком льду.

 Мы чувствуем на себе масляные взгляды сенаторов и знати.

Милость легко может смениться немилостью, честь бесчестьем.

Наша защита – это легенда о том, что мы храним друг другу верность.

Как увязать с этой легендой появление среди нас Горностая?

 Я знаю - он придёт сегодня. Я чувствую – он где то рядом.

 

Музыка заиграла в ритме танца. Мы не стали утомлять гостей ожиданием. Мы вышли танцевать как когда то на рынке рабов.

Сначала мы танцевали без наших мужчин, потом к нам вышел Дорио, за ним остальные.

 

Никто не верит в демократичность наших отношений.

Смотрящие на наш танец пытались определить, кто кому отдаёт предпочтение.

Танец с Миланом увлёк меня, но в желании представить себя публике моим фаворитом он слишком распускал руки. Когда Милан перешел границы, я оборвала танец и вышла из залы.

 

У входа во дворец слышался шум потасовки. Какой - то тощий, заросший оборванец пытался прорваться сквозь цепь охраны.

«Господи! Да это же Горностай! Что это с ним стряслось?!»

 

- Горностай!

- Фаина!

- А худой! Одни кости! Как из могилы!

- В плену был, на галерах. Сбежал.

- Давай скорей отсюда. Хорошо, что никто не видел. Голодный?

- Как зверь!

Горностай пригрёб меня к себе поплотнее.

 

- Думал – никогда живым не выберусь с этой галеры. Не знаю, как получилось? Рванул цепь – и она разорвалась. Проржавела наверное. Мы все там сидели прикованные одной цепью. Товарищи домой падались, а я вот к тебе сначала.

- А потом домой, конечно?

- Фаина! – Горностай посмотрел на меня умоляюще

В людной , шумной, прокуренной таверне  никто не обращал на нас внимания. Горностай жрал, как голодный тигр, а я смотрела на него с любовью. Этим и была сыта. Поэтому пила без закуски.  Напрасно.

Я отключилась неожиданно.

 

Мне снился сияющий храм из неизвестного металла. Он стоял как вонзённый в землю как меч.
Чёрные, мохнатые твари подбирались к храму, но их раз за разом отбрасывала силовая волна. Эти волны слабели, и чудовища подбирались всё ближе.
Они были сильные, но неуклюжие, как медведи. Их без труда поразили наши стрелы.

На полу храма лежали Боги. Они были прекрасны
. Низвергнутые на землю, Боги умирали. Один из них открыл помутившиеся страданием глаза. Он приподнялся и протянул нам ладонь над которой висела маленькая светящаяся сфера.

 

 Я проснулась в какой то каморке, на огромном горбатом тюфяке и с Горностаем на мне. Горностай храпел. Тюфяк тоже. У двери в коморку стояла огромная палица. Голова болела. Подняться не было сил.

Я растолкала Горностая

- Что это под нами?

- Он всё равно спит. Нам же надо было где то упасть?

- А вдруг проснётся?

- Знаешь как мы с тобой орали ? Не проснулся. Фаина, ты извини, но мне пора.

- Я тебя ненавижу

- Я знаю. Куда я от тебя денусь?

Он нежно поцеловал меня на прощанье.

 

Я прилетел в этот мир не по своей воле

За тяжкие преступления перед  разумными существами и духами я осуждён высшим советом быть вечным узником невидимой тюрьмы

 

Раб не выбирает. Раб не имеет ничего своего

В цепи моих перевоплощений приходилось вселяться в существа, подобные сосудам наполненным нечистотами, и находится в них - было тяжкой пыткой.

Но, наконец, судьба улыбнулась мне.
Я был отдан в дар людям, связанным между собой узами наречённого братства, супружества, дружбы и любви.

Мне предписано вселяться в каждого из них поочерёдно

Эти тринадцать – восемь женщин и пятеро мужчин странствуют вместе по свету, оберегая друг друга, разделяя счастье и горе, находки и потери.
Их тела и души - прекрасные храмы, окуренные благовониями, озарённые светом. Но вот среди них появился четырнадцатый по прозвищу Горностай. Мне не предписано служить ему, но он мне нравится больше всех. Он дух свободы.

 

Светлые излучения прекрасных душ моих хозяев напитали меня настолько, что я способен теперь дать жизнь себе подобному и положить конец моему одиночеству. Мой детёныш не будет рабом. Он будет моим товарищем и вольным другом Горностая.

Рай тринадцати. полная версия

Нас тринадцать – пятеро мужчин и восемь женщин.
Когда, заканчиваются наши странствия в сердцах друг друга, наступает зима. Наша кожа съеживается, как пожухшая листва. Наши волосы теряют глянец и мертвеют как ветви зимней ивы.  Наши веки воспаляет огонь бессонницы, и наступает время отправляться в странствие.

Космы снежного бурана хлещут по лицам, как седые волосы. Мы бредём, тяжело передвигая узловатые ноги.

Нас принимают за паломников.

 На новом месте мы наскоро сооружаем шалаш и засыпаем вповалку. Проспав несколько дней, мы просыпаемся юными, ясноглазыми, гладкими. Старая кожа и помертвевшие волосы опадают как шелуха. Новые шелковые волосы отрастают  быстро.
Нам не нужен кров, тёплый очаг и котёл с горячим варевом. Дым костра.
может нас выдать.

Пойманную рыбу и дичь мы едим сырую, посыпав специями и солью.

Мы счастливы, потому что мы вместе. Наша общая аура целительна. Пока мы вместе мы бессмертны. Мы всегда в поисках приключений.

Мы встретились однажды, что бы больше не расставаться
Это было давно, в жаркий день на рынке рабов.
Тогда мы были никем.



Мы – восемь женщин рабынь, танцевали, потому, что нам приказали.

Как танцевать в такую несносную жару? Если бы не ветер и пару шагов не сделать.
.
Но морской бриз  вдыхает жизнь, треплет волосы и туники, подыгрывает мелодии флейты.
Мы легко ступаем босыми ступнями по нагретому мрамору. Уже третий день длится этот танец на мраморных плитах рынка рабов.

Мушка и Шаха эльфы,  лёгкие как паутинки  Они могут оторваться от поверхности, но не могут взлететь высоко. Рабская жизнь изуродовала их крылья. Сёстры смуглянки. Одной формы, но разной расцветки. Мушка блондинка синеглазая. У Шахи волосы как смоль,  глаза ярко зелёные.
Лиска – белоруска, Роза  Моцарт и я – Фаина Рябина - лицами ангелочки, фигурами вакханки. У Лизки пшеничная грива, серые с темной каймой глаза, длинные рыжие ресницы. Роза  Моцарт – белокурое дитя  в стиле рококо. У нас с Розой одинаково длинные локоны. Только у меня волосы рыжие, глаза чёрные.
Тоня и Феникс тоже похожи как сёстры. Обе породистые, как скаковые лошадки  - их длинные ноги оканчиваются копытцами. У них  мускулистые спины, тонкие лодыжки и кисти рук
У Феникс крупные черты лица как у африканки, струящиеся русые волосы, лоснящаяся гладкая кожа, жёлто- зелёные глаза. Тоня  похожа на Алёнушку  из сказки – тяжёлые русые косы, глаза цвета бирюзы.
Голубая Луна – двухметровая дылда, исполненная королевской грации. Она настоящая принцесса – индианка - плащ иссиня- чёрных волос, такие же сине- чёрные, раскосые глаза, благородные черты  лица.

Множество глаз любуется нами. Взгляды мужчин ласкают наши тела, словно умащивая бальзамом.
Но для нас главные зрители  - эти пятеро – один музыкант, два солдата – охранника и два пирата, оказавшихся не у дел.
Наш танец прекрасен потому, что мы танцуем для них, глядя им в глаза, видя в них ответное желание
Желанием даёт нам силу, гибкость и лёгкость в движениях. Мы кружимся, и, кажется, вот- вот улетим, но танец сопровождает звон цепей. Мы рабыни.
Хозяин не хочет продавать нас порознь.  Он продаёт свой танец.
Сначала он купил музыку.
Он купил Дорио, игравшего красивую мелодию.
Очарованный этой мелодией, хозяин придумал танец, собирал нас по разным рынкам, терпеливо учил.
.
Дорио флейтист, композитор и поэт. Он иногда напевает, отбивая ритм на тамбурине. Мы импровизируем.  Хозяину это нравится.

Раньше мы все были влюблены только в Дорио. Он стоит любви. Хозяин запретил нам разговаривать. Музыка и танец – диалог с ним. Он похож на Вакха – кудрявый, смуглый, красивый как Бог. Его глаза цвета карамели полны нежности, поэтому он иногда кажется слабым.  Это не так. Когда он танцует с нами, мы чувствуем силу его рук.
Однажды Дорио подрался с чужим рабом за то, что тот не почтительно отозвался о нас.
И мы убедились, что Дорио не только искусный музыкант, но и прекрасный борец.

Два охранника смотрят на нас как на несправедливо отнятую добычу. Они оба опытные воины. В мирное время им достались незначительные роли. Они не могут с этим смириться.
Им обоим не больше тридцати.
Мы слышим иногда, о чём они беседуют друг с другом.
Они тренируются и принимают участие в состязаниях.
Они оба в хорошей форме, но уже вышли из возраста чемпионов.
Игорь Зима получил своё прозвище за ледяные глаза, сияющие из под длинных,  как у девочки, ресниц. В них красивый рисунок, сложенный из кристалликов льда. У Игоря мужественное  загорелое лицо с тяжёлым подбородком, статная фигура, сильные мускулистые ноги.
Андрей Звездочет не похож на солдата, из благородных -  разорившийся патриций, белобрысый нацы. У него не по - мужски мягкая белая кожа. Он ядовит в своей брезгливой циничности к « низшим расам». Поэтому его так тянет на смуглых, темноволосых девочек.
Два пирата – закадычные друзья, мастера импровизаторы. Сначала мы думали, что они любовники и актёры комедианты: Милан Рысь длинный как каланча, худощавый, жилистый, чернявый как чёрт, только глазища зелёные горят, даже в темноте. Он гладкий и скользкий как маслом смазанный – пролезет в любую щель.
Белый Китай – небольшого роста, выглядит как китаец, только блондин с тёмно-зелёными глазами. Говорит, что из Германии, тоже гладкий и пронырливый. У него улыбка Будды. Я назвала его про себя дельфином. Он плавает как дельфин.
Оба Милан и Китай аферисты - неудачники.
Когда мысль о побеге пришла в голову Милана мы все переглянулись 
Как мы научились слышать мысли друг друга?

На разбитой пиратской посудине со сломанной мачтой далеко не уплывёшь.

В то последнее утро на рынке рабов мы танцевали обнажённые на расстеленном на мраморе чёрном шелке. Края ткани то вздымались от ветра, покрывая наши тела, то опадали, словно лепестки цветка.
Голубая Луна держала на своих плечах меня, а у меня на плечах стояла Мушка.
«Живая мачта и чёрный парус» - подумал Милан
Дальше всё произошло очень быстро.
Мы словно стали единым существом
У четырёх из нас было оружие.
За считанные минуты мы все оказались на пиратском  корабле.
Голубая Луна, Я и Мушка стали живой мачтой. Чёрный парус - один край чёрного шёлка под тяжёлой ступнёй Глубой Луны, другой край на вершине пирамиды в раскинутых руках Мушки.
Остальные гребли что есть силы.
Вечером того же дня мы штурмом взяли храм и заставили служителей обвенчать нас всех вместе. У каждой из нас теперь было пятеро мужей и пять колец на руке, а у каждого из наших мужчин было восемь жён и восемь колец.
После ночи оргии и короткого отдыха мы снова отправились в путь.

Мы решили посвятить свою жизнь освобождению рабов.
Мы нападаем на  караваны торговцев рабами, гонящих свой товар на продажу.

Это было как сильный порыв ветра.
Потом под ногами качнулась земля, и раздался странный звук.
Сигнал повторялся снова и снова
Мы пошли в его направлении.

Земля словно вспенилась вокруг этого сияющего храма.
Храм был сделан из неизвестного металла. Он стоял как вонзённый в землю как меч.
Чёрные, мохнатые твари подбирались к храму, но их раз за разом отбрасывала силовая волна. Эти волны слабели, и чудовища подбирались всё ближе.
Они были сильные, но неуклюжие, как медведи. Их без труда поразили наши стрелы.

На полу храма лежали Боги. Они были прекрасны
. Низвергнутые на землю, Боги умирали. Один из них открыл помутившиеся страданием глаза. Он приподнялся и протянул нам ладонь над которой висела маленькая светящаяся сфера.

За тяжкие преступления перед  разумными существами и духами я осуждён высшим советом быть вечным узником невидимой тюрьмы.

Мои хозяева решают в кого мне вселяться, кому быть слугой.

Раб не выбирает. Раб не имеет ничего своего.
В цепи моих перевоплощений приходилось вселяться в существа, подобные сосудам наполненным нечистотами, и находится в них - было тяжкой пыткой.

Но, наконец, судьба улыбнулась мне.
Я был отдан в дар людям, связанным между собой узами наречённого братства, супружества, дружбы и любви.
Эти люди – восемь женщин и пятеро мужчин странствуют вместе по свету, оберегая друг друга, разделяя счастье и горе, находки и потери.
Их тела и души - прекрасные храмы, окуренные благовониями, озарённые светом.

Мне предписано вселяться в каждого из них поочерёдно. С тех пор я благословляю день моего заключения.
Да продлится наше странствие вечно!

 

Иногда мы просыпаюсь от крика Мушки. Ей снится то, что мы все не можем забыть. Ей снится коррида.

 

Небо было ярко синим в честь корриды.
Толпа взревела. Губернатор, одетый римским патрицием, объявил начало представления. Солдаты  вскинули арбалеты, и на большом табло замелькали цифры – секунды нашей жизни.
Мы – восемь пятнадцатилетних девочек стоим на арене. Мы - живые мишени арбалетчиков. Наши прозрачные алые туники трепещут на ветру, как лепестки маков. Сейчас на арену выпустят разъяренного быка. Мы должны его убить за считанные минуты.
Мушка истерически рыдает. Шаха в оцепенении. На них надежды никакой.
Лиска – белоруска и Феникс - беспризорницы- шалавы, ничего не боятся. Обе отмороженные. Обе жертвы группового изнасилования. Лиску брат недоумок дружкам подарил, когда ей ещё девяти не было, а Феникс к ментам в общагу нелёгкая занесла. Блюстители закона влили в неё бутылку водки и проехались на ней всем скопом.
Лиска и Феникс сильные и мгновенно выполняют приказы, но не способны принимать решения.
Наша главная сила - Голубая Луна
Наша стратегия, наша надежда – Тоня Бирюза и Роза Моцарт.
Тоня  гений. Постоянно выигрывала на разных олимпиадах для эрудитов. К тому же гимнастка, каратистка.
Роза  Моцарт тоже гений. Реакция молниеносная, как у змеи. С виду хрупкая фарфоровая куколка. Она железная. Она не чувствует боли. Почти.
Я – Фаина  Рябина – любимая игрушка губернатора. У меня под ногтем острая железная плата. Это серьёзное нарушение. Скрыть что бы то ни было от губернатора невозможно.

«Плутовка» - сказал он ласково, отправляя на смерть.

И вот разъяренный зверь вырвался на арену. Мы – живые красные флажки бросились врассыпную, и только Мушка стоит на месте, скуля от ужаса. Мгновение и она как тряпичная кукла взлетает в воздух и падает,  ударившись о борт арены

На табло тают секунды жизни

Тоня бежит впереди быка
Мы бросились на него с обеих сторон в тот момент , когда он сшиб Тоню с ног. Она не успела подняться. Стрела арбалета вшила её в песок, как бабочку.

Мы навалились сколько есть силы и я, быстро выдернув из под ногтя железную плату, полоснула зверя по артерии. Фонтан крови ударил мне в лицо.
В тот момент, когда на табло загудел сигнал – « время истекло» я с победным криком подняла над головой вырванное сердце быка.

Толпа снова взревела
Губернатор довольно улыбался
Мы оба знали, что это блеф
Шкуру на шее быка полагалось разгрызть.

Мушка и Тоня медленно возвращались к жизни, с трудом узнавая наши лица.
Мгновение смерти на первом уровне это долгие годы в лесу хищных деревьев на втором уровне
Мы девочки подростки. Так захотелось губернатору сейчас. Он превращал нас и в детей и в старух и в зверей.
Мы были русалками, кентаврами, крокодаврами.
Он наш творец.

Наступает новый день, жаркий, нежеланный, беспощадный, как солдат вражеской армии. Прохладная ночь тает. Гаснут звёзды моих надежд. Всё моё тело ноет от боли изнутри и снаружи. Нужно собраться с силами. За стеной ревёт лев, с которым мне сегодня придётся сразиться на арене амфитеатра.
Я всю ночь молилась богам моей страны, богам вражеской страны и богам, придуманным мною.
Моя судьба во властных руках хозяина этого мира. Иногда он называет себя Богом. иногда дьяволом, иногда нисходит до титула Губернатора. Мне он лично знаком как Губернатор.
Он может уменьшать и увеличивать себя и подвластный ему мир. Многие не чувствуют этих изменений. Я чувствую, как мельчаю, как меня начинают донимать незначительные недомогания, как я увязаю в деталях и не вижу горизонта. Когда я увеличиваюсь, все эти проблемы исчезают.
Губернатор великий волшебник и учёный, но иногда он играет жизнями, как младенец.
 
Губернатор принял решение уничтожить Белую Империю. Слишком много они о себе возомнили. Император провозгласил себя наместником Бога.
Мы незаметно поднялись на стены города, чтобы открыть ворота. Но проклятье сверкнуло над городом молнией. Белокаменные стены, окружавшие столицу, осыпались песком под ногами. Армию, державшую осаду отбросило ураганом. Штурм сорвался, и пятеро из нас попало в плен: я, Роза Моцарт, Мушка, Тоня Бирюза и Феникс.
Всё произошло так неожиданно, что я поняла – нам снова раздали роли. Ничего не остаётся, как их принять.
Белокурая Роза покорила красотой императора и сделалась императрицей. Беленькая, похожая на амура, Мушка в своей субтильной подростковой грации тоже зажгла похоть Императора и была оставлена при вознёсшейся к власти подруге, дабы разделять любовные игры.
Тоне и Фениксу досталась обречённые, но почётные роли гладиаторов.
Меня же бросили на утеху солдатам.
Каким бесконечным был вчерашний день в предгрозовой духоте и жарком поту солдатских тел. Он затянулся на месяцы. Это Губернатор развлекается, манипулируя временем.
Я замкнулась в себе, отрешившись от происходящего. Сквозь марево моих страданий я вела мысленный диалог с моими пленёнными подругами.
Тоня и Феникс тренировались перед представлением на арене. Им было сложно сосредоточиться.
Роза и Мушка вкушали яства и тонкие вина и предавались любви с Императором под звуки искусной флейты. Я слышала  томные комментарии Розы о том, что каждый человек получает подходящую ему роль. Мушка с ней соглашалась.

За эти комментарии им перекрыли связь. Пусть  пеняют  на себя.

Ночью Игорь пробрался в город, что бы помочь нам. Но бежать уже не было смысла. Утром оппозиция готовила переворот.

Небо стало совсем белым.
Солдаты вели или, вернее, волокли меня по коридору
Амфитеатр раскрылся как зев гигантского червя. Я в центре, в окровавленном, разорванном платье монашки в ожидании льва.

Императору, восседавшему в золочёном кресле пришла в голову забавная идея. Он обратился к прекрасной императрице и одетой мальчиком юной наложнице : « Эта подруга еле на ногах держится. Её вчера солдаты весь день мутузили.»
Император приказал подать доспехи и оружие.
« Подари подруге более достойную смерть» - сказал он Мушке.

Я почувствовала, как этот мир стал стремительно увеличиваться. Открылся горизонт. Свежий ветер дунул мне в лицо.
Мушка, одетая в доспехи, с алым плащом за спиной, стоит передо мной на арене. Нежданный поворот судьбы. У меня в руках трезубец. У неё меч. Она неуверенно пытается парировать мои удары.
Хоть я измотанная,  истерзанная, грязная и голодная, я больше не чувствую боли, только злость на малодушную подругу. Ей придётся умереть. Это всего лишь мгновение на первом уровне – годы на уровне втором.

Взмахнув алым плащом как бабочка крыльями поверженная Мушка упала на песок арены.
На востоке поднялась волна пыли. Голубая Луна, одетая в кольчугу, восседая на белом коне, исполненным королевской грации властным движением указала мечём в направлении города, и железный поток конных рыцарей понёсся в атаку.
На западе тоже неслось к городу пыльное облако – это Лиска с гиканьем летела на приземистом буром коньке во главе войска варваров – сама как истинная варварка – рыжая, лохматая, в блохастых, пыльных мехах.

В этот момент на арене наступила паузы. Из казарм гладиаторов послышался шум и крики – это началось восстание.
Сообразительная Роза кинулась к уставленному яствами столу, схватила нож и вонзила его в грудь императора.
Волна разрушения накатила на город. Словно множество маленьких ножниц резали бумажную конструкцию. Творец вдохновенно рушил своё творение.
Только на арене было пусто. Я стояла в центре одна. Мушка, очнувшись, незаметно уползла и забилась куда то в щель, как зимняя бабочка.
Сквозь скрежет, звон и крики сражения я слышала рёв льва.
Я открыла клетку. Полудохлый бедняга. Он так же как и я изнывал от жажды.
На площади у ратуши бил фонтан.
Я припала к прохладному ключу. Лев лакал окровавленную воду из фонтана.
Весь город лежал перед ним как груда мяса на блюде..

Раньше нас было тринадцать. Теперь их двенадцать и я одна.

Однажды мы  - восемь женщин и пятеро мужчин заставили священнослужителей под страхом смерти обвенчать нас всех вместе во взятом штурмом храме 
Каждый из наших мужчин стал мужем восьми жёнам. Каждая из наших женщин стала женой пятерым мужьям. Мы поклялись друг другу в вечной любви, братстве, равноправии, не думая о невозможности подобных клятв.

Теперь мы начинаем понимать, что наши сердца не могут вместить больше одной любви.

Андрей Звездочёт казался мне таким желанным. Глядя в его тёмно-синие глаза, я шла к нему как кролик на удава. Но близость с Андреем не дала мне ничего кроме боли в теле и тоски на сердце . Предпочитаю смотреть, как он занимается любовью с другими.
Мне нравился узор его мыслей. Но этого мало.
Андрею нравятся темноволосые. Из нас это Голубая Луна, Шаха и я. Голубая Луна огромна, Шаха худенькая, как подросток. Я – оптимальный вариант. Конечно, не в размере и цвете дело. Просто Звездочёт  любит быть нежеланным. Его навязчивость раздражает меня всё больше и больше. Шаха обожает его и сходит с ума от ревности.

Белый Китай знается с дьяволом. 
В любовных играх с Белым Китаем бесы, оседлав наши тела и души носились по долинам и по взгорьям, вытрясая из нас последние силы. Он открывал мне тёмную сторону своей души. Его светлая сторона светит Мушке.
.
 Милан Рысь – гопник и жлоб. Судьба била его нещадно, но не выбила весёлый нрав и беспредельную наглость. Но обожает пышногрудых белокожих девочек. Его скользкая похоть разжигает во мне неутолимую жажду. Его член похож на ужа. Полусумасшедший  беспризорник, он имеет надо мной власть. Меня это бесит. Милан болезненно сентиментален к Лиске. Он почитает Розу Моцарт как божество. Та смеётся ему в глаза. Он отыгрывается на мне.

Игорь Зима, самый красивый из наших мужчин, любит Тоню Бирюзу, самую красивую из наших женщин. Она отвечает взаимностью и хранит ему верность, нарушая наш общий договор. Мы ей это прощаем. Тоня с Игорем похожи, как брат и сестра, особенно глазами –кристальной, морозной голубизной . Они состоявшаяся пара.
Никто не знает, что он тайком пробирается ночами ко мне. Игорь прекрасный любовник. Его тело совершенно. Но за всё есть цена. Для чего я нужна ему? Утолив страсть, он рассказывает мне о войне. Ужасные воспоминания не дают ему покоя. Он рассказывает мне о том, как будучи солдатом, входя в захваченные вражеские города, он насиловал и убивал женщин. Эти рассказы потрясают меня циничной жестокостью. Когда Игорь рассказывает, он смеётся, а я плачу от жалости к его изуродованной душе.

Из наших мужчин больше всех мне дорог Дорио. Мы читаем друг другу стихи – наши собственные и наших любимых поэтов. Придумав новую мелодию он, в первую очередь, проигрывает её мне. Он любит меня, как сестру. Его муза и страсть - незатейливая Лиска. Она отняла эту роль у меня.

Мне надоело походя
Предметом быть
Для прихоти
И похоти !

Чёрная река бурлит среди мокрых снегов. Я оделась потеплее, бросила в лодку ворох шкур,  мешок с едой и отчалила. Мой гнев бурлит, как тёмные воды, по которым я плыву вниз. Тело и душа горят. Стараюсь не думать о том, что оставила за спиной.
Так плыла я несколько дней, пока не успокоилась. Я с интересом смотрела вокруг, иногда провожаемая с берега глазами людей и зверей.
Я ловила рыбу. Сойдя на берег варила похлёбку. Уложив несколько горячих камней в ворох шкур, я сладко спала на дне лодки под звёздами
Сухой запас еды подходил к концу.
Я решила остановиться на пару дней и поохотиться.

Я вошла в лес в надежде на удачную охоту и сама стала добычей – провалилась в устеленную ветками глубокую яму. Они появились сразу - здоровые, лохматые, рыжие. Кричат, добыче радуются. Язык непонятный. Набросили сеть, выволокли наверх. Разглядывают, удивляются. Один, самый видный, видимо главный, сказал что то веско. Они опять загалдели, но как- то по-другому. «Изнасилуют и съедят». Нет. Привели в деревню.

В натопленной бане женщины меня раздели, стали обмывать, волосы расчёсывать, в косы заплетать. Сами тоже парятся. Некрасивые  - мосластые, рябые, носы картошками, глазки маленькие с белёсыми ресницами. Песни поют. Знаки непонятные на теле рисуют. Надели на меня рубашку тканную, вышитую. «Принесут в жертву своим богам»
Потом привели в большую избу. Там стол накрыт. Тот мужик, что повиднее показался, во главе сидит и улыбается мне радушно. Кажется, я попала на собственную свадьбу.
Бок обок с женихом встала я перед деревянным идолом.
Древний старец произнёс заклинание.
Нас осыпали зерном.
Было у меня пять мужей. Теперь шесть.
Пью медовуху из ковша. Хочется забыть моих любимых, мою семью..

Вокруг меня пели и пили незнакомые люди. Потом лохматые кряжистые фигуры стали  неуклюже плясать. С пьяных глаз показалось, что пирую с медведями.

Я проснулась от симфонии храпа. Храпели все, даже дети.
Рядом лежал новый муж. Он так напился, что до супружеских объятий дело не дошло.
Я почувствовала себя как дома. Растопила баньку. Попарилась. Потом основательно подкрепилась. Собрала с собой еды и покинула гостеприимных родственников.

К реке пробиралась осторожно, что бы снова не угодить в ловушку. Отвязала лодку и погребла дальше.
Этот эпизод не оставил следа в сердце.
Тоска по моим двенадцати не отпускает. 
Это прошлое. Чёрная река - судьба несёт меня среди талых снегов, как щепку.
Полоска воды во льдах сужается. Подули северные ветра.
Надежда греет сердце.

Вечерело. Небо стало ярко красным. Издалека слышался зловещий галдеж ворон. Я плыла мимо поля сражения. Словно изваяния, застыли скованные морозом тела, сплетённые в последней схватке. Вот случай разжиться хорошим оружием пока не стемнело. Не только жажда наживы привела меня на поле. Мне любопытно было заглянуть в лицо спящей смерти.

Побродив недолго среди мёртвых тел, я нашла то, что мне нужно – Ледяного Ангела. Этот северный воин вмёрз в глыбу льда

Вспомнилось детство, игра в клад: выкопать лунку, положить туда красивых лоскутков, цветов, бусин, накрыть стёклышком или слюдой, засыпать песком и разгрести в нём окошко.

Худощавый, небольшого роста. У него было чистое светлое лицо в обрамлении прямых белых волос. Прекрасная амуниция, лёгкий боевой топорик на поясе, обоюдоострый меч в сжатых руках. Отстегнув топорик, я легко вырубила воина из льда. Шлем, кольчуга как раз мне по размеру. Я всё любовалась его лицом.

Нужно было торопиться. Начинало темнеть. Вдруг он открыл глаза и тут же чмокнул губами в попытке поцелуя:- « Ох, какая Валькирия! Что ж так холодно в Вальхалле!?»

 

Я уложила Ледяного Ангела на щит и приволокла к привязанной у берега лодке, бережно укрыла шкурами.
Собранного оружия показалось мало. Я снова отправилась на поле. Когда вернулась, груженая оружием,  лодки не было.

«Ледяной Ангел! Хорёк  проклятый!»
Мародерскую добычу пришлось оставить. Я  чертыхалась, бредя вдоль берега, проваливаясь и увязая в мокром снегу.
Лодка села на мель. Ледяной Ангел лежал без сил. Израненный в бою, он не мог грести дальше.
Наши ожесточённые взгляды встретились.
Взаимное желание убить сменилось другим страстным желанием.


- Она вернулась – Дорио тронул за плечё спящего Андрея. Стряхнув сон, Андрей вскочил на ноги.
Фаина спала у входа в шалаш в обнимку со светловолосым чужаком.
-Фаина! Что с тобой!? Кто с тобой?!

Фаина, проснувшись, скинула с себя обнимавшую руку
- Это мой трофей
- А почему у тебя железный ошейник на шее?
- Это так – дешевое украшение – подарок друга.

 

Так Ледяной Ангел вошёл демоном в рай тринадцати.
Его возненавидели все и с первого взгляда. Он был ужасный грязнуля и хам.
Его терпели, потому что любили Фаину. Единственно кто высказывал недовольство вслух – это конечно Милан Рысь - сам был не лучше.

- Ледяной Ангел мой трофей. – говорила Фаина
-Кто чей трофей – это вопрос.
-Он со мной
- Но не с нами.
Ледяной Ангел был сам по себе, и ни в ком не нуждался.

- Кстати  - его зовут Горностай. Он говорит, что ты была его служанкой, вытирала сопливые носы его детям, а жена его понукала тобой как хотела.
- Кто её слушал, толстуху сварливую. Интересно было посмотреть, как живут эти северяне. Надоело – ушла. Он следом увязался.
- Прямо так и ушёл от жены, от детей?
- Жена сама отпустила. Он каждую ночь во сне меня звал.
- Любит значит?
- А теперь во сне жену зовёт.
- Отпустишь?
- Кто его держит?

Инга  называла мужа Горностаем. Они родились в один день, с детства были наречёнными. Любимая игра была – игра в семью.
Они были похожи, как близнецы, оба тонкие, светловолосые с синевой зимнего моря в глазах.
Первый ребёнок родился, когда им было четырнадцать.
Потом Горностай стал уходить на промысел – где заработает, где награбит.

Инга работала не разгибаясь, чтобы дом и хозяйство в порядке держать. Ни минуты отдыха не знала, ела на ходу, спала урывками, чтобы, вернувшись, любимый муж мог  отдохнуть в уюте, чтобы радовали его их дети, здоровые и ухоженные. А о себе Инга забыла. Пропала краса. Загрубела, отяжелела она. Нежеланная стала. А он всё такой же красивый, лёгкий, гибкий. Словно она ему вторую молодость подарила – свою.

- И вот пришёл, наконец, долгожданный, с подарками, ласковый, слишком ласковый.
Рабыню привёл – Красную Змейку. Как вошла она в дом, так словно под ногами красные чертята забегали. Тяжело на сердце стало.
Горностай говорит, что рабыню Фаиной зовут, но я её Красной Змейкой прозвала.
И перепало мне любви от мужа в этот раз, только не моя это любовь.
Не гоже госпоже объедки за рабыней доедать.
Мы - тринадцать героев
Мы создали  легенду.
Поэтому власти нас простили.

Мы воины.  Мы артисты.
В городе праздник. Мы открывали представление.

Мы въехали  в город, каждый на своей колеснице, запряжённой шестёркой белых лошадей.
 Мы долго тренировались перед представлением.
Мы изображали Богов, соревнующихся в искусстве быстрой езды.
Нам давно приписывают божественное происхождение.
Многие о нас слышали, но не многие видели.
Толпа на площади выкрикивала наши имена, бросала цветы, напирала на охрану, стоящую цепью вдоль дороги.
  Мы промчались с гиканьем, покрытые потом и пылью,
одетые в белые туники.
Мы пронеслись, как знамёна.

У царского дворца нас встречали с музыкой.
Рабы принимали у нас поводья, отирали нас губками, смоченными розовой водой, протягивали кубки с прохладным, лёгким вином.

На моей шее сегодня красуется символ рабства – железный ошейник, подаренный мне Горностаем.

- Всё хорошо, пока  Горностай не появился – говорит Игорь вполголоса
- Давно его не видно. Может и не появится? – отвечает Мушка, опасливо поглядывая на меня.
- Как же! Эта белая крыса не упустит случая опозорить нас в очередной раз. То коней у кого ни - будь уведёт, то паруса снимет – комментирует как- бы самый честный Милан Рысь.
- Главное - не у нас – вздыхает Дорио.

Пир с сильными мира сего - это танец на тонком льду.
Мы чувствуем на себе масляные взгляды сенаторов и знати.
Милость легко может смениться немилостью, честь бесчестьем.
Наша защита – это легенда о том, что мы храним друг другу верность.
Как увязать с этой легендой появление среди нас Горностая?
Я знаю - он придёт сегодня. Я чувствую – он где то рядом.

Музыка заиграла в ритме танца. Мы не стали утомлять гостей ожиданием. Мы вышли танцевать как когда то на рынке рабов.
Сначала мы танцевали без наших мужчин, потом к нам вышел Дорио, за ним остальные.

Никто не верит в демократичность наших отношений.
Смотрящие на наш танец пытались определить, кто кому отдаёт предпочтение.
Танец с Миланом увлёк меня, но в желании представить себя публике моим фаворитом он слишком распускал руки. Когда Милан перешел границы, я оборвала танец и вышла из залы.

У входа во дворец слышался шум потасовки. Какой - то тощий, заросший оборванец пытался прорваться сквозь цепь охраны.
«Господи! Да это же Горностай! Что это с ним стряслось?!»

- Горностай!
- Фаина!
- А худой! Одни кости! Как из могилы!
- В плену был, на галерах. Сбежал.
- Давай скорей отсюда. Хорошо, что никто не видел. Голодный?
- Как зверь!
Горностай пригрёб меня к себе поплотнее.

- Думал – никогда живым не выберусь с этой галеры. Не знаю, как получилось? Рванул цепь – и она разорвалась. Проржавела наверное. Мы все там сидели прикованные одной цепью. Товарищи домой падались, а я вот к тебе сначала.
- А потом домой, конечно?
- Фаина! – Горностай посмотрел на меня умоляюще
В людной , шумной, прокуренной таверне  никто не обращал на нас внимания. Горностай жрал, как голодный тигр, а я смотрела на него с любовью. Этим и была сыта. Поэтому пила без закуски.  Напрасно.
Я отключилась неожиданно.

Мне снился сияющий храм из неизвестного металла. Он стоял как вонзённый в землю как меч.
Чёрные, мохнатые твари подбирались к храму, но их раз за разом отбрасывала силовая волна. Эти волны слабели, и чудовища подбирались всё ближе.
Они были сильные, но неуклюжие, как медведи. Их без труда поразили наши стрелы.

На полу храма лежали Боги. Они были прекрасны
. Низвергнутые на землю, Боги умирали. Один из них открыл помутившиеся страданием глаза. Он приподнялся и протянул нам ладонь над которой висела маленькая светящаяся сфера.

Я проснулась в какой то каморке, на огромном горбатом тюфяке и с Горностаем на мне. Горностай храпел. Тюфяк тоже. У двери в коморку стояла огромная палица. Голова болела. Подняться не было сил.
Я растолкала Горностая
- Что это под нами?
- Он всё равно спит. Нам же надо было где то упасть?
- А вдруг проснётся?
- Знаешь как мы с тобой орали ? Не проснулся. Фаина, ты извини, но мне пора.
- Я тебя ненавижу
- Я знаю. Куда я от тебя денусь?
Он нежно поцеловал меня на прощанье.

Я прилетел в этот мир не по своей воле
За тяжкие преступления перед  разумными существами и духами я осуждён высшим советом быть вечным узником невидимой тюрьмы

Раб не выбирает. Раб не имеет ничего своего
В цепи моих перевоплощений приходилось вселяться в существа, подобные сосудам наполненным нечистотами, и находится в них - было тяжкой пыткой.

Но, наконец, судьба улыбнулась мне.
Я был отдан в дар людям, связанным между собой узами наречённого братства, супружества, дружбы и любви.
Мне предписано вселяться в каждого из них поочерёдно

Эти тринадцать – восемь женщин и пятеро мужчин странствуют вместе по свету, оберегая друг друга, разделяя счастье и горе, находки и потери.
Их тела и души - прекрасные храмы, окуренные благовониями, озарённые светом. Но вот среди них появился четырнадцатый по прозвищу Горностай. Мне не предписано служить ему, но он мне нравится больше всех. Он дух свободы.

Светлые излучения прекрасных душ моих хозяев напитали меня настолько, что я способен теперь дать жизнь себе подобному и положить конец моему одиночеству. Мой детёныш не будет рабом. Он будет моим товарищем и вольным другом Горностая.

 

*******

Зюмбугрук и его друзья.

 

 

Меня зовут Зюмбугрук. Я ручной крыс. Окрас –белый. Три коричневых пятна: - одно в виде жилетки, другое в виде полумаски  - как у Зорро, третье в виде отпечатка ботинка на ягодице. Видимо поэтому я ношусь как торпеда. Я живу в высотном доме в квартире номер сорок три на третьем этаже. Кроме меня тут живут люди. До того как я вселился тут ещё жили тараканы, но я их разогнал. Остался один самый быстрый – Огурчик. Надо же кого- то гонять..

Хозяйка берёт меня в ладони, смотрит проникновенно и говорит: - «Ты моя единственная родственная душа!»

Я не знаю, что ей ответить?

У меня есть ещё несколько родственных душ: белка – Белкук с пятого этажа, мышка Белоснежка этажом ниже и хомяк Бонзай с соседнего подъезда.

В восемь лап мы подняли губную гармошку и сыграли «Птицу счастья» в четыре пасти на балконе алкаша Гены.

Настоящая музыка победила. Гену забрали люди в белых халатах. Сам вызвал. Теперь не разносится на всю округу, терзая наши души, Генина «Птица счастья».  

******

Бездомные

 

Маруся Трикалина по простоте душевной считала себя крутой.

Девяностые. Москва.

«Бермудский треугольник» - Савёловский вокзал, Метро «Савёловская», Савёловский рынок. Марусин дом - башня в центре этого треугольника – окружённый девятиэтажками, как звуковой ширмой от Бутырского шоссе.

Марусина квартира на первом этаже. Железная дверь с тремя замками. На окнах решетки. Под окнами вишня, акация.

 

Маруся легла в четыре ночи. Проснулась в одиннадцать дня. Телефон молчал.

Накануне познакомилась с мужчинкой интересным в ночном клубе. Обещал позвонить в одиннадцать. Но мало ли кто ей что обещал.

Небо серое. Голый, промозглый март. Под окнами жалобный плач человека и собаки. Маруся выглянула в окно.  Удаляющийся силуэт старушки. Под окном отчаянно мечется привязанная к вишне болонка.

Маруся одела пальто, сунула босые ноги в сапоги, вышла во двор, отвязала собаку. Положила перед ней ветчину на газете. Присела на корточки, погладила, пожалела.

Собака доела ветчину и медленно побрела проч.

 

Маруся к собакам не очень, кошачья душа, да и в разъездах постоянно.

Возвращалась из разъедав всегда готова к тому, что окна, двери выбиты, а в квартире голые стены.

 

У Савёловского вокзала стаи собак и нищих.

 

Иногда стучались к Марусе в окна  бродяги, то стакан попросят, то спички.

А однажды с утра, в её день рожденья, нищий в окно постучал:- «Так горячего чайка захотелось!»

Маруся заядлая чаёвница. Лучший английский чай покупала. Заварила  ему, в термос налила. Вынесла, с коньячком в баночке.

- Выпей, мил человек, за мой день рожденья.

 

В Стокгольме, как и в любых больших городах, тоже нищих хватает, гастролеров и местных. Местным лафа. Это стиль жизни. Они получают пособие. Для них открыты ночлежки, там же они могут помыться, получить медицинскую помощь, чистую одежду.

 

Из центра Стокгольма к Марусе в отдалённый район идёт только один ночной автобус.

У остановки почти всегда пасётся одна и та же нищенка, песни поёт, балагурит.

Как то стоит Маруся  на остановке. Мимо компания идёт, остановились,  вручают ей открытую бутылку Шампанского. Маруся спорить не стала. Как отошли, нищенка тут как тут:-«Будешь пить?»

Отдала ей Маруся бутылку.

Нищенка осторожно понюхала : - «Всякие придурки бывают. Один такой дал мне бутылку. Нюхнула. Говорю ему: - эй мужик! Там же моча!» , а он, красавец, взял, выпил половину и говорит: - «Действительно моча»».

 

Нищие  с Совёловского часто ночевали в подъездах девятиэтажек.

Хоть в Марусином подъезде на входной двери код, но и туда нищие иногда забирались, оставляя после себя вонь и грязь.

 

Однажды входит Маруся в подъезд, кидается ей под ноги кот полосатый, помоичный, бывалый. Думает Маруся:- «Как проскочил?»

А он на неё смотрит отчаянно – убедительно - не просто поесть – попить надо, товарища из-под лестницы зовёт. Выходит породистый персидский кот. Шерсть у него в катастрофическом состоянии. У Маруси знакомый породистыми кошками занимался. Пытался её в бизнес втравить. Брошюрами закидал.

Звонит ему Маруся. А он ей: - «Документы у кота есть?»

Убедила соседку взять красавца.

Та его отмыла, причесала, накормила. Он поблагодарил и ушел с товарищем, который всё это время терпеливо ждал у двери.

 

По ночам Маруся только в тачке ездила. Просила водителя, что б у самой входной двери останавливался. Всего один раз сбоку подъезда  тачка подъехала. В ста метрах увидела Маруся силуэт. Едва успела набрать код. Захлопнула дверь в лицо двум бандитам.

Как они в дверь бились! Зубами грызли! Дверь тяжёлая, надёжная. Хорошо было Марусе за ней стоять в шубе и при деньгах.

 

С верхних ступеней социальной лестницы можно, при желании, разглядеть и получить представление о том, что творится внизу. Глядя с нижних ступеней понять, что твориться наверху невозможно.

 

Любимые Марусины девяностые. В это время она буквально захлёбывалась от собственной крутизны, сменив кишащую коммуналку на отдельную квартиру, тяжёлую работу с нищенской зарплатой на карьеру частной предпринимательницы с несколькими тысячами  долларов на кармане, российское гражданство на вид на жительство в Швеции.

Маруся больше не толкалась в набитых троллейбусах, а ездила в тачке, чтобы не испортить дорогие туалеты.

 

И с чего она куражилась?

 

Квартирка её – темная  каморка - тридцать семь квадратных метров, на которую её кинула мамаша, но смерть мамашку перехитрила. Документы на наследство были ещё в процессе оформления.

 Марусин бизнес – мелкие спекуляции,  случайная работа переводчицы или экскурсовода. Жизнь по принципу – волка ноги кормят

Шведское гражданство ей ещё предстояло получить.

 

Вот наконец  въехала Маруся в Швецию под фанфары, с настоящим шведским паспортом, и стала  совсем никем, при квартире в два раза больше, в доме новой планировки, при более благополучном материальном положении на социале.

 

Вскоре почувствовала Маруся со всех сторон глубочайшее к себе презрение, спастись от которого можно было только одним способом – не выходить на улицу.

 

Эмигранты социальщики общаются только с себе подобными.

От лёгкого соприкосновения с кастой отверженных Маруся отплёвывается по сей день.

 

Кажущееся новичку благополучие эмигранта на пособии в глазах местных жителей является жалчайшей нищетой.

 

Даже местные нищие богаче и веселее живут.

 

Если бы Маруся знала, что десять лет займёт учёба и поиски скромнейшей работы, ни за что бы в Швецию не поехала.

 

Но тогда, в девяностых Маруся прибывала в эйфории неведения.

В это время судьба дарила ей незабываемые встречи.

Не было для Маруси большего счастья, чем встретить интересную личность и найти в ней родственную душу. Пол, возраст, внешность и социальное положение не имели для неё никакого значения.

Поэтому одной из удивительных, незабываемых  встреч в её жизни была встреча с одним бездомным котом.

 

Январcкий мороз. Два часа ночи. Выкатывается Маруся из ночного клуба с охапкой роз и охапкой мужиков – голландцем, англичанином и канадцем. Наснимала лучших – ни себе, ни людям. Бухая, с одним бы ели справилась . Повыпендриваться захотелось.

 Ловят тачку.

 

Вдруг подходит кот. Откуда взялся? В такое время кроме клубящихся безумцев ни одной живой души на улице нет.

Кот оттесняет Марусиных кавалеров и  серьёзно требует внимания, как будто он и есть главный кавалер,  сам битый, старый, тощий. Небось ото всюду попёрли, но он не унывает, мурлыкает, словно жизнью доволен.

Заглянула Маруся в его мудрые глаза и увидела там целый театр трагикомедии бродячей жизни.

Подхватила Маруся кота, через локоть перекинула. Он повис как салфетка. Хорошо вдруг так сразу стало. Перестала душа метаться бешенным драконом, крылья сложила и на посадку пошла.

Рухнула Маруся в тачку с котом,  розами и мужиками. Едет и думает: - «А что с мужиками  то делать?»

Приехали к Марусе. Кот у ног трётся.

Мужики глазами шарят, сами себя спрашивают: - «Куда их чёрт принёс?»

 Маруся на стол  водку с закуской выставила – сыр, колбаса – русский дефицит - : «Угощайтесь гости дорогие!». А сама спать пошла. Раздеваться не стала. Зачем себя и заблудших иностранцев насиловать? Как была, легла на ковёр, шубой накрылась. Кот под бок лёг. Песни по-кошачьи распевает, сказки рассказывает. Голландец, самый молодой, красивый, тоже попытался рядом прилечь. Маруся на него рявкнула. Он культурно отвалил.

Заснула Маруся сладко, как никогда.

Проснулась, когда рассвело. Ни кота, ни мужиков.

Гости приличные оказались – по стаканчику выпили и ушли, а кота из ревности за дверь выставили.

 Осталась Марусино белое тело нетронутым, как содержимое её холодильника.

Кинулась она на улицу. А там метель заметает следы стильных ботинок и кошачьих лап. Сердце сжалось. Слёзы закапали.

Проспала Маруся своё счастье.

А так не поехала бы ни в какие заграницы. Осталась бы с котом. В Швеции на таких котов карантин наложен.

Музыка

У каждого человека своя песня, своя мелодия. Она как запах, как отпечатки пальцев. Лена отчетливо слышала все эти мелодии и пыталась воспроизводить их ещё в бессознательном возрасте.

Больше всего на свете Лена не любила плохую музыку. Она была везде. Она выпивала душу. Плохую музыку Лена подразделяла на выносимо плохую и невыносимо плохую.

Больше всего на свете Лена любила хорошую музыку. Её было так мало. Лена улавливала её, как струи чистого воздуха в духоте. Хорошая музыка была самой разной. С первого аккорда Лена могла определить плохая это музыка или хорошая. Ничего промежуточного не было. Без хорошей музыки Лена пропадала. Она слышала и без труда находила её источники.

Оставаясь незаметной, Лена подолгу ходила за теми, от кого исходила хорошая музыка, что бы запомнить навсегда.

Со временем у неё развилась феноменальная музыкальная памятью.

 Иногда любимые мелодии будили её по утрам, и тогда день ладился.

Лена мечтала научиться играть на фортепиано. Для этого у родителей не было ни места, ни денег. Лене купили скрипку.

В глазах Лены скрипка была корытом в океане музыки.

Лена тонула в фальшивых звуках.

Прошли годы, прежде чем Лена превратилась из беспомощного пассажира в опытного капитана, а её скрипка из корыта в лёгкий клипер, гордо плывущий по волнам.

Лена, искусно маневрируя, выплыла из детства в юность.

 

Бабушка ставила свечку и молилась за внучку Лену. Свечка неизменно падала. Бесстрашная бабушка упрямо ставила свечку на место и продолжала молиться.

 

Непуганая, пятнадцатилетняя лахудра Лена созрела.

Раньше она словно ходила в шапке невидимке, а тут вдруг сиськи выросли и попка округлилась!

Мужчины реагировали на неё, как щенки на резиновый мячик Ей такая реакция была в новинку. Она наслаждалась хлынувшим вниманием.

Лена любила станции метро с длинными эскалаторами. Она любила на середине эскалатора заглядывать в глаза мужчинам, едущим в противоположном направлении.  Это был безопасный способ воровать  души. Жертвы тут же бросались вдогонку. Но куда там?

 Обездушенные мужчины тут же становились скучными.

Всё-таки любопытно было - что же бывает потом?

Общаться с собственными жертвами было не безопасно, но кругом было полно чужих жертв.

 

Дождь застал Лену в монастырском малиннике. Она укрылась под старым дубом. Там на скамейке богомольные старушки мирно переговаривались в ожидании  начала вечерней службы.

 Лена достала из сумки ноты. Она слышала музыку. Дождь играл  свой блюз, ударяя по клавишам листьев.

Лена думала, что из множества украденных душ можно, наверное, сделать одну большую душу – создать одну красивую мелодию и подарить её кому угодно. Кто  угодно может преобразиться, получив большую душу.

 

Блюз дождя заглушили два навязчивых мотивчика издаваемые двумя презервативами с насадками в виде пищалок. На скамейку по обе стороны Лены плюхнулись два командировочных искателя приключений лет тридцати с лишним. Оба обездушенные.

И начался перекрёстный допрос

-  Сколько лет нашей девочке?

- Пятнадцать.

Плотно прижавшись к Лене с двух сторон, командировочные обсуждали её, как неодушевлённый предмет.

- Спелая – умелая

- Твоей дочке столько же

- Моя не такая. У этой ох и сиськи! – потные, грубые пальцы впились ей в тело.

Лена стряхнула с себя жадные руки, как присоски хищных растений,

поднялась и пошла прочь. Один из командировочных пошел следом.

Гадливо хихикая, он что-то спрашивал. Лена не слушала. Они дошли до метро.

 - И куда мы теперь? – в томном ожидании спросил командировочный

- Я домой.

- А кто у нас дома?

- Мама, папа.

- И это всё?! – воскликнул командировочный, как будто ему кто- то что -то обещал. И тогда он увидел себя в её глазах – человек невидимка в кургузом костюме. Если бы он снял одежду, единственно, что можно было увидеть – сформировавшийся кал.

 

 

 *****

«Жизнь только начинается» -: повторяла про себя недавно разведённая мама и грустно улыбалась.

 

- Он кроткий как агнец, милый, порядочный аспирант – отрекомендовала Юру мамина подруга детства.

 

- Юра будет снимать у нас комнату - сказала мама с трепетом в голосе.

 Лене стало её жалко.

Окинув Юру беглым взглядом, Лена поняла, что не стоит заглядывать ему в глаза. Там ничего нет.

Юра недавно развёлся с женой, потому, что та располнела.

У Юры было кукольное, детское лицо. Он был рыхлым душой и телом. Папа воспитывал его ремнём, мама слюнявым сюсюканьем.

 

 

В общежитии МГУ по коридорам гуляла такая симфония, от которой у Лены перехватывало дыхание. Музыка была как космос и Лена закружилась в ней космической пылинкой. Музыка стояла за закрытой дверью, под душем в Юриной комнате. А Юра паковал вещи, перебираясь на новое место.

- Кто это там? – спросила Лена, указывая на дверь ванны.

- Женя, сосед по комнате. Пойду куплю в буфете чего ни- будь к чаю.

 

Женя выскочил из душа, как будто ждал, когда Юра уйдет.

 Откинув мокрые пряди со лба, Женя жадно вглядывался в неё, как старый знакомый, который давно не видел и ужасно соскучился .

 

Он давно слышал мелодию Лены и просто воспроизвёл её в своей интерпретации.

- Ты знаешь, зачем пришла.

Лена кивнула.

 

У Жени было прозвище Белый Китай – он был похож на китайца, только светловолосый. У него была улыбка Будды и таинственность в проницательных, тёмно зелёных глазах – он знал то, чего другие не знали.

Его с детства называли гением.

Женя закончил школу экстерном, приехал из далёкой Сибири в Москву, сразу поступил в университет.

В свои двадцать четыре закончил аспирантуру.

На последнем курсе Женя завёл роман  со студенткой из Венгрии и женился на ней. Она была старше его.

Закончив аспирантуру, жена уехала в Венгрию. Женя собирался ехать следом и усиленно учил венгерский.

 

Увидев Лену, Женя забыл о жене.

 

Лена не боялась странностей. Она к ним привыкла.

Женя был таким же.

Не имея никакого опыта, Лена поняла, что это её единственный шанс.

Он был гений во всём.

Она смотрела ему в глаза без страха, как смотрела в глаза мужчинам, едущим  в противоположную сторону на эскалаторах в метро. Лена могла пить его душу сколько угодно. Его энергетика была бездонной.

Они не задавали друг другу вопросов.

Она где то читала, что нормальный половой акт занимает не больше дести минут без лишних пауз и спешки.

Женя кончил, когда Юра вышел из лифта. За считанные минуты пока Юра шёл по коридору по направлению к их комнате Женя и Лена оделись и сели к столу.

 

Юра, гружёный своими пожитками, и Лена с двумя баулами в руках, ушли.

Женя не находил себе места. Как будто с ним случилась беда. Как будто он потерял что то важное.

     Он возненавидел себя за  трусость. Почему он отпустил её?

 Он возненавидел  притягательную силу Лены, её музыку, её запах, который  словно затягивал в себя.

 

 

-        По-моему, я Жене понравилась. – Лена мечтательно улыбалась.

-        Не обманывай себя. Многие пытались его соблазнить – безуспешно. Он безумно любит свою жену.

 

Юра расстроился.

А он то надеялся стать центром любовного треугольника между матерью и дочерью.

 

Юра сидел на кухне и хлебал мамин супчик. Лена тоже налила себе тарелку и села к столу.

- Жарко сегодня – Юра никогда не смотрел на неё открыто, а поглядывал искоса, как голодный кот на лакомый кусочек.

- Да, жарко.

- А я знаю, что ты сегодня весь день ходила без трусов и без лифчика – Юра хихикнул с трусливой игривостью

- Ждёшь, что я тебе трусы покажу? – Лена отставила тарелку и вышла из кухни.

 

Лену мутило от присутствия Юры, и от отсутствия Жени. Ей необходимо было сообщить ему важную новость.

Закрывшись у себя в комнате, Лена играла на скрипке жалостливые мелодии Вивальди и Моцарта. Она чувствовала себя сиротой при живых родителях. По квартире гулял, распространяемый Юрой, томный мотивчик «Же тем» приправленный сексуальными стонами.

Подобные же мамины стоны раздавались ночами из Юриной комнаты.

 

Юра любил ездить в командировки и путешествия в глухую провинцию. Там ему несказанно везло в любви. Особенно нравилось ему быть центром любовного треугольника.

А вот в Москве такие варианты не проходили.

 Юра устал ждать и готовился к переезду. Он уже подыскал себе новое жилище, по старому принципу – хозяйка – женщина средних лет с дочерью подростком.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

.